побывку, вернулись, у всех отпускников физиономии довольные. Теперь пусть несут службу.

Алексей отпустил еще часть гоплитов, у кого семьи севернее Афин – в Фессалии, Амфилохии, Дорисе и других городах и селениях, и обязал их через десять дней быть в Салониках в порту.

Алексей прикинул: для перевозки лоха нужны еще два судна, это с расчетом, что часть воинов будет располагаться на кораблях с ценностями. Идти придется на север, вдоль побережья, чтобы потом войти в пролив Дарданеллы и высадиться на азиатском берегу. Воины, если поторопятся, вполне успеют день-два побыть с семьями, отдать им трофеи, обнять детей, порадовать родителей. Побывка дома всегда улучшает моральный дух воина, а в итоге повышает боеспособность подразделения. Когда воин знает, что дома все хорошо, служится легче.

О! Какой переполох поднялся! Кому повезло идти на побывку, собирали личные вещи, трофеи и быстрым шагом уходили. Командиры дюжин отмечали, кто ушел. В Салониках долго ожидать будет невозможно. Да и уже подпирал отпущенный Александром срок для выполнения задания. Алексей аккуратист, старался поручения выполнять четко и в срок. В любой армии это качество ценится вышестоящими командирами.

Другие воины, кто еще не был на побывке, завидовали ушедшим и не теряли надежды в ближайшее время свидеться с родней. За несколько лет службы воинский состав изменился. Кто-то убит, другой стал инвалидом по ранению. На их место пришли новобранцы. Но основной костяк знал своего лохага: зря на бойню не пошлет, трофеи делит по справедливости и голодным не оставит. Одним словом – уважали. Так бывает не всегда в любом коллективе, хоть воинском, хоть гражданском.

Алексей же отправился в порт. Прошел по причалу, присматривая большие и крепкие корабли. Одно судно нашел на верфи – оно ремонтировалось, сильно потрепанное штормом. Часть обшивки выделяется желтым цветом досок, их еще надо пропитывать маслом. И сломана мачта, из палубы торчит обломок, как гнилой зуб. Шутя спросил у кормчего:

– Пойдешь в Салоники и дальше? Скажем, дней через пять?

– А что за груз?

– Гоплиты.

– Что платишь?

Разговор уже деловой, не пустопорожний. Сговорились: как корабль из верфи спустят на воду в готовности, сообщить с посыльным Алексею.

Второй корабль пришлось искать несколько дней. Почти отчаялся, когда кто-то сказал:

– В Коринфе пустой зерновоз стоит, подходящий груз ищет.

Зерновозы не имели палубы, а зерно в трюме закрывали от непогоды огромными кусками сшитой между собой кожи. В такое вполне можно погрузить повозки, воинский скарб. Все экономия. За делами совсем забыл об обещании. Вечером, когда Алексей собирался лечь спать, в палатку вошел Крис:

– Позволь, хозяин?

– Входи. Что хотел?

– Ты обещал отпустить меня без выкупа. Я служил верой и правдой.

– М-да. Подзабыл за делами. Исполняю. С утра вместе с Фокой идешь в кузницу, пусть снимет серьги. Потом ко мне. Кого посоветуешь взять?

– Есть на примете парень, финикиец. Исполнителен, одна беда – по-гречески говорит плохо.

– Лишь бы понимал хорошо. Веди.

Отпускать было жалко, оба раба устраивали Алексея, а к Крису привык, надежный слуга. Но честным трудом он заслужил свободу, и Алексей давал слово. Пришло время выполнять.

Крис привел раба. Лет двадцати, щуплый брюнет.

– Как звать тебя?

– Хасан, хозяин.

И поклонился. Это хорошо. Кто гордыней обуян, может решиться на неожиданный и отчаянный поступок. Рабы ушли. Хасану надо осваивать повозку, знакомиться с ишаком. Эти животные очень выносливы, но своенравны.

Утром, едва Алексей встал, рабы попросили разрешение войти. Пленным рабам вставляли медную серьгу в ухо – знак раба. И снять ее можно было, перекусив щипцами. Раб – собственность хозяина, и человек, который искалечил или убил раба, платил за него. Сейчас и Крис, и Фока были без серёг, но отверстие было заметно.

– Ты повелел зайти, хозяин.

– Уже не хозяин. Я давал обещание и сдержал его. Отныне вы свободны и вольны идти на все стороны. А на дорогу, чтобы вы не попрошайничали, даю по две серебряные драхмы.

– Благодарим, хозяин! Ты великодушен.

– Далеко ли идти?

– К холодному морю. Наше племя называет себя галлами.

Вот епрст! Можно сказать, французы.

– Тогда удачи!

Поклонились, ушли. Вещей никаких, но полны планов и надежд. Освободиться от рабства – великое дело. Родственникам редко удается выкупить человека, бежать почти невозможно, на заставах остановят и вернут хозяину. В назидание другим или забьют до смерти, или отправят на такие работы – на галеры или в каменоломни, – где больше года никто не выживает, даже если изначально здоровье было, как у быка.

Постепенно в лагере сворачивали палатки и дюжина за дюжиной перебирались на корабли. Наконец наступил день, когда последнюю палатку – а это была палатка Алексея – собрали и отвезли на судно. В полдень корабли вышли в море целой флотилией. Впереди – корабль с Алексеем и воинами, за ним – корабли с казной, затем – бывший зерновоз с рабами, повозками, ишаками, имуществом. И замыкающим снова шел корабль с воинами. Напасть на такую внушительную группу никто не осмелится, разве только флот Карфагена, но они далеко. Несколько дней шли морем до Салоник, где Алексей назначил встречу с воинами, отпущенными на побывку. Небольшую ошибку допустил. Ему бы известить власти о прибытии. А так городская стража увидела целую флотилию, подняла тревогу. Городские ворота заперли, на стены забрались немногочисленные воины и ополченцы.

Выдохнули, когда корабли ошвартовались у причалов, да разглядели греческих гоплитов. Но страху первоначально навели. Зато потом горожане радовались как дети. Танцы устроили, музыка играла.

А на корабли возвращались отпускники. За редким исключением лица радостные. Побывать дома впервые за восемь лет – редкая удача. Но были и те, кто трофеи принес назад. За время отсутствия приключились болезни, выкосившие семью, а то и всю деревню. Из побывки не вернулся только один. Всяко могло приключиться: убили по дороге, тяжело заболел, а может, и дезертировать решился, если трофеи солидные.

В порту простояли трое суток. Воины в припортовых харчевнях спускали жалование на привычные с детства кушанья, на продажных девок. Но пора было и отплывать. Каждый день простоя тратятся деньги на питание воинам, рабам, животным – ишакам, мулам, лошадям. А еще кормчим за аренду кораблей. Им чем дольше и дальше рейс, тем выгоднее. Война – всегда расходы, правда, не всегда побеждает богатый. Македонский, начиная поход на Персию, имел долги, тогда как Дарий купался в роскоши. И где теперь Дарий, при упоминании имени которого трепетали народы? Бедным терять нечего, кроме своих жизней. Поэтому сражались яростно. Ведь впереди обещанное Александром богатство, трофеи, сытая жизнь. Правители, как всегда, обещают много. Обещания исполняются, может, только