Девочка покачала головой.

– Non.

Рене сурово посмотрел на племянницу.

– Тогда учти: если придется тебя искать, я встану на сторону твоего отца.

– Идем. – Фелиция обняла девочку за плечи. – Мне ужасно захотелось на свежий воздух, да и продавец книг ждет.

Направляясь к двери, Фелиция развернулась так, чтобы не видела Алексия, и бросила на обоих мужчин уничтожающий взгляд, красноречиво говорящий о том, что она совсем не одобряет их методов общения с девочкой.

Когда они остались наедине, Кэмерон посмотрел на Рене.

– Что, черт возьми, происходит?

Брови Рене сошлись на переносице.

– На следующей неделе Алексии исполнится четырнадцать. И я слышал, что моя мать намерена подвергнуть ее довольно опасному обряду, который соединит с ней Алексию, сделав ее частью темного мира вуду. Я совсем этого не одобряю. И мои брат с сестрой тоже.

Мужчины долго смотрели друг на друга, и Кэмерон почувствовал, как его кровь превращается в лед.

Внезапно откуда-то возникла Мари.

– Я провожу месье Тибодо. Фелиция знает, как открываются ворота, а он – нет.

Рене развернулся, чтобы уйти, но потом остановился и вновь посмотрел на лестницу. Его губы изогнулись в сардонической улыбке.

– Наслаждайтесь остатком дня.

Кэмерон с трудом сдержался, чтобы не ответить колкостью на колкость. Когда же за Рене захлопнулась дверь, он поспешил на второй этаж.

Спальня была пуста.

– Жозетта?

Кровать была застелена, взбитые подушки лежали в изголовье. Осмотрев комнату, Кэмерон вышел на балкон.

Никого.

Он перевесился через балюстраду и рассмеялся.

Внизу на ветке розового куста застрял кусочек зеленой ткани. Очевидно, Жозетта действительно знала, как о себе позаботиться. Или же ей кто-то помог, что объясняло глупую улыбку на лице Алексии.

И после этого он пытается научить свою дочь входить в дом через дверь?

Жозетта сидела на кровати, ловя ртом воздух. Черт бы побрал этот кошмар. Неужели он никогда ее не оставит? Она снова видела, что парит в полной темноте, а земля находится в миллионах миль от нее. В жуткой пустоте не раздается ни звука. А потом она резко падает в мутные воды болота, а вокруг собираются с ужасом глядящие на нее члены семьи. Мгновение – и они убегают прочь. Жозетта пытается догнать их. Она бежит и бежит до тех пор, пока не просыпается в поту с готовым выскочить из груди сердцем.

Только на этот раз кто-то выкрикнул ее имя.

Или ей показалось?

Эта часть сна была пугающе реальной.

Постойте-ка.

Она слышит это снова? Тряхнув головой, чтобы избавиться от окутавшего ее тумана, Жозетта прислушалась.

– Жозетта! – В спальню вбежала Вивьен.

– Что стряслось? – Схватив халат и на ходу просовывая руки в рукава, Жозетта спрыгнула с постели.

– Там Рене и Бастьен. Оба ранены.

– О господи. – Жозетта выбежала из спальни, и за ней похромала Вивьен, больное бедро которой не давало двигаться быстрее. – Где они?

– На кухне, – тяжело дыша, ответила Вивьен.

– Что случилось?

– Не знаю. Бастьен притащил Рене на себе. Оба в крови. Бастьен сказал, что его всего лишь ударили по голове, а вот Рене потребуются швы. Регина уже греет воду. А я приготовила все для шитья.

– Который час?

– Часы в холле пробили два, когда я пришла за тобой.

– Как же случилось, что ты их услышала, а я – нет?

– Мне не спалось, поэтому я была внизу – заваривала чай.

Жозетта вбежала на кухню первой. У нее закружилась голова при виде Рене, лежащего на длинном металлическом столе. Его лоб кровоточил, а лужа крови под ним выглядела так, словно тут только что зарезали свинью. Бастьен и Регина освобождали раненого от сюртука и жилета.

На некогда белоснежной рубашке Бастьена виднелись темные подтеки. Из глубокого пореза над левым глазом сочилась кровь, но рана уже начала отекать. Бастьен отирал кровь тыльной стороной ладони, которая теперь тоже покраснела от крови.

Жозетта отодвинула его в сторону.

– Сядь. Твою рану также нужно обработать.

Недовольно заворчав, Бастьен продолжил суетиться вокруг брата.

– О себе я позабочусь потом. Меня всего лишь ударили по лицу.

– Тише. Сейчас не время затевать спор. Вивьен, дай ему полотенце. Пусть зажмет рану. Регина, возьми лампу и сходи в подвал за льдом. – Голос Жозетты звучал все спокойнее, а ее приказы становились все авторитарнее. – Подвинь стул, Бастьен. Можешь наблюдать за тем, как я работаю, пока не придет твоя очередь.

В ответ Бастьен разразился французскими ругательствами и забормотал, что и сам знает, как ему поступить. Тем не менее он снял с себя сюртук и жилет, а потом подвинул стул к изголовью стола, на котором неподвижно лежал Рене.

Жозетта обеспокоенно посмотрела на брата.

– Сними и рубашку, чтобы Регина смогла смыть с тебя кровь.

Жозетта склонилась над Рене и тихо спросила:

– Ты меня слышишь?

Рене застонал.

– Проклятие. Мои уши до сих пор со мной.

– Хорошо, – произнесла Жозетта, вовсе не чувствуя себя такой бодрой, какой хотела казаться. По крайней мере, Рене оставался в сознании. И все же она хорошо знала своего брата. Он лежал тихо, но боль наверняка была адской. – Нам с Вивьен придется разрезать твою рубашку.

Веки Рене дрогнули, и в его глазах промелькнуло замешательство.

– Non. Не надо портить мой дорогой сюртук и сорочку.

Превратившийся в лоскуты сюртук уже валялся на полу, но Рене, очевидно, даже не понял этого.

– Я куплю тебе новую одежду взамен испорченной.

Жозетта кивнула Вивьен, стоящей у другого конца стола. Вместе они начали разрезать пропитанную кровью сорочку.

– Осторожнее. Кое-где ткань уже прилипла к ранам.

Они осторожно раздели Рене. Несколько неглубоких царапин и пять длинных порезов все еще кровоточили. По спине Жозетты пробежал холодок, и она закусила губу, чтобы не выругаться вслух. Каждая из ран была нанесена острым точно бритва ножом. Жозетта подала знак Вивьен, чтобы та зажала глубокие раны полотенцем, в то время как сама принялась обтирать торс Рене губкой.

Закончив осматривать повреждения, Жозетта испустила вздох облегчения.

– У тебя порезы в нескольких местах. Задеты вены, поэтому столько крови, но сами раны не такие уж глубокие. На пути ножа встал твой новый сюртук, который спас тебя от более серьезных ранений.