На этом моменте вмешался адвокат Купера. У них нет никаких доказательств. Вся версия высосана из пальца.

Купер понятия не имел, что произошло с Хасаном, хотя полиция придерживалась другого мнения. Как бы то ни было, Нассер, с которым он встретился в Ковент-Гардене и которого преследовала полиция, точно мертв. Детективы показали фотографию: Нассер голый лежит в каком-то морге, глаза закрыты. Они сказали, что его сбила машина и он умер на месте. Вероятно, несчастный случай. У него не было документов, но Купер опознал в нем человека, который подходил к нему у церкви. Ему пришлось несколько раз повторить под запись, что раньше он никогда не встречал этого человека и не имеет ни малейшего понятия, кто он такой.

Почему-то у него осталось ощущение, что в гибели Нассера виноват он, хотя умом понимал, что это не так. Он так вымотался, что не мог четко соображать. Вдобавок ко всему, когда он был еще в полицейском участке, позвонила Кристен. Так как он был недоступен, она оставила сообщение, в котором говорилось, что, по ее сведениям, Комиссия по пересмотру собирается принять решение по делу Фаррелла уже на следующей неделе. Из своего источника она также узнала, что из-за скудости доказательств вряд ли дело направят в апелляционный суд. Включив телефон, Купер много раз пытался дозвониться до Евы, но она не отвечала, и, оставив несколько сообщений, он бросил попытки.

Телефон заиграл песню Бон Джови «Вечно». Какая ирония, подумал Купер. Неужели его сердце вечно будет кровоточить из-за Кристен? Он прослушал несколько тактов и нажал на стоп. Слишком сентиментально, особенно после такого дня. Сообщение Кристен было кратким и деловым, будто она общалась с коллегой по работе, а не с недавним любовником. Возможно, для нее это был очередной — можно сказать, привычный — провал работы общества, неизбежный по самой природе благотворительной организации. В борьбе с монолитом в лице системы правосудия шансы всегда невелики, хотя «Справедливость» была не только детищем Купера, но и ее тоже, и Купера удивляло отсутствие эмоций со стороны Кристен — когда-то она страстно переживала за каждое дело. Увлеченность была одной из главных вещей, которые он любил в ней; именно это качество скрепляло их отношения перед лицом всевозможных разногласий. Кристен тоже испытывала к нему страстные чувства, во всяком случае, так она однажды сказала. Ему вдруг пришло в голову, что она, проявляя кажущееся безразличие, пытается отдалиться от него, а не от общества, не желая, чтобы малейшие проявления нежности или сочувствия могли бы поощрить его. Он никогда и никого не любил с такой силой, как Кристен, но в глубине души знал, что все кончено.

Купер потянулся за бутылкой водки, но в ней уже почти ничего не осталось. Какое-то время смотрел на нее, пытаясь прикинуть, на сколько же ее хватило. Он пил слишком много, но, в отличие от настоящих алкоголиков, которых он знал немало (его отец тоже был одним из них), возлияния еще не стали бездумными и автоматическими. У него есть выбор. Ему не нужен глоток спиртного, чтобы утром открыть глаза, и в большинстве случаев в зависимости от того, насколько напряженным был день, он был способен подождать до вечера. Он по-прежнему получал удовольствие от каждого глотка и с нетерпением ждал восхитительного притупления остроты мучающих его проблем, ждал быстрого кайфа и чувства легкости. В конце концов, то же самое дают болеутоляющие или антидепрессанты, твердил он себе. Ему это нужно на данный момент, и он соглашался с необходимостью.

Купер допил остатки и раздумывал, не спуститься ли ему в магазин за еще одной бутылкой, когда вдруг услышал какой-то звук. Он прислушался. Поначалу ему пришло в голову, что это София не может справиться с ключом, но вообще-то она редко приходила в офис по ночам, и к тому же всего час назад он столкнулся с ней в коридоре. Девушка собралась на выход в боевой готической раскраске и явно намеревалась бурно провести ночь. Он хотел съязвить, что Хеллоуин уже прошел, но София уже скрылась за дверью. Помимо Кристен ключ был только у уборщицы, но она приходила по субботам утром. Однако кто-то явно возился с замком.

Купер встал с кровати, схватил бутылку за горлышко и на цыпочках подошел к двери своей комнатушки. Она была приоткрыта, что давало возможность видеть сквозь щель.

С улицы падал желтый свет, и Купер увидел, как входная дверь после очередного скрежета замка медленно отворилась и в кабинет просочился человек. Он был маленького роста и очень худой, одет в темную куртку с капюшоном и джинсы. В одной руке, облаченной в перчатку, он держал фонарь. Быстро осветив комнату и столы, он повернулся к стеллажам у окна. Купер затаил дыхание, пытаясь сообразить, что делать. Перед глазами нарисовались разгромленная квартира Мики и его труп. Позвонить в полицию? Он отбросил эту мысль. К тому времени, когда они приедут, визитер будет уже далеко. Сам он был намного выше и крупнее, если дело дойдет до драки, уложит хлюпика без труда, но с ножом ему не справиться, не говоря уже о пистолете. Лучше подождать и посмотреть, чего этот человек хочет.

Ночной гость достал из кармана джинсов клочок бумаги, посветил на него, затем осмотрел стеллажи с документами. Папки были расставлены в алфавитном порядке, все было четко промаркировано — спасибо подруге Софии, которая недавно приезжала на пару дней, чтобы навести порядок. Однако человек у стеллажей колебался, как будто не был уверен, где найти то, за чем он пришел. Открыл одну папку, посветил фонариком вдоль вкладок, закрыл и поставил на место. Просмотрел другую, затем две выше и еще одну. На этот раз он, похоже, нашел, что искал: достал из папки толстый манильский конверт.

Купер шагнул вперед, пытаясь разглядеть, что это за папка, и тут под его весом скрипнула половица. Ночной гость вздрогнул, обернулся и направил луч прямо ему в лицо.

— Эй! — крикнул Купер и распахнул дверь; свет ослепил его.

Человек бросил папку и фонарик, выбежал за дверь и с грохотом полетел вниз по лестнице. Купер выскочил за ним на улицу, но тот уже исчез.

Снова поднявшись в офис, он зажег свет и поднял с пола папку. «Апелляция Шона Фаррелла», — значилось на ней. Рядом на полу валялся клочок бумаги. «ШОН ФАРРЕЛЛ», — было написано крупными буквами, а чуть ниже: «МИКИ ФРЕЙЗЕР».

Купер спустил рукав, не касаясь листка пальцами, поднял его и положил его в конверт. Визитер был в перчатках, но вдруг сохранились отпечатки? Ева знает, где можно провести экспертизу. И даже если Комиссия предпочитает окончательно закрыть дело Шона Фаррелла, для кого-то оно явно представляет очень большой интерес.

Мусоровоз со скрежетом остановился возле коттеджа. Ева услышала, как тяжелые шаги протопали по дорожке. Раздался стук крышек мусорных баков, потом мужской голос крикнул что-то на непонятном языке напарнику. Снова шаги, и грузовик поехал дальше.

Сквозь щелочку в занавесках Ева определила, что на улице только-только начинает светать. Она поднесла руку к лицу и посмотрела на часы. Восемь с чем-то. Наверное, сейчас утро понедельника, предположила она, следующий после вечеринки день.

Она лежала на полу в спальне — упала, когда попыталась встать с кровати. На ней ничего не было, одеяло перекрутилось вокруг тела, оставляя замерзать руки и ноги. Голова все еще кружилась, но намного меньше по сравнению с тем, что она чувствовала несколько часов назад. Дурь, которой ее накачали, постепенно выветривалась.