ржавые баки с водой, какие-то хозяйственные инструменты и строительные принадлежности.

– Человек там, – с этими словами Зверь замирает.

– Я боюсь, – пищит Джей Пи.

Кто бы там ни был, он должен быть мертв, судя по запаху. На всякий случай я извлекаю пистолет Ионеску и продвигаюсь вглубь. Свет идет из широко распахнутых створок, но не достигает конца помещения.

Запах становится невыносимым.

Я включаю маленький ручной фонарь и поднимаю его выше.

В амбаре пусто. С потолка свисают мясные крюки, слегка позванивающие от сквозняка. Здесь никого нет. Только запах сбивает с толку.

Я осматриваю каждый угол, отодвигаю баки, чтобы быть уверенной, что ничего не пропустила. Пол залит цементом, причем уже давно.

Джей Пи не осмеливается переступить порог, но видит то, что вылавливает мой фонарь.

– Где же твой человек? – недоуменно вопрошает он у Зверя, но тот молчит.

Рвотные рефлексы сдавливают горло, едва удается сдержатся. На улице я делаю глубокий вдох.

Внезапно у меня звонит телефон. Это Вертекс.

– Господи… – первое, что говорю в трубку, едва сдерживая радость и облегчение от того, что он жив.

– Меня так еще никто не называл, – раздается нервный смешок.

– Как ты? – вопрошаю я. – Сбежал?

– Ну… типа того. Машину мою вы убили, сволочи.

– Прости.

– С этим лучше к богу, ты как раз с него разговор начала, – привычно ерничает он. – Слушай… я на пути к вам. Вы же… там? В этой клинике зла?

– Да, – с промедлением отвечаю я. – Тут… мы кое-что нашли. Но тебе это не нужно. Лучше уезжай из города.

Слышится тяжелый вздох, и кажется, Вертекс измотан не меньше меня.

– Нет, я к вам. Закончим уж все вместе. Назад мне точно пока ходу нет. Я уже в пределах Бранденбурга. Увидимся?

– Если ты действительно этого хочешь.

– У меня нет выбора. До скорого.

Слушаю гудки, глядя вперед остановившимся взглядом. Мне кажется, он хотел сказать что-то еще.

Мать монстров

Санда

Джей Пи относится к новости со своей обычной глумливостью.

– Чувак втянулся, – хмыкнул он. – Я сразу заметил, что он участливый, хотя делает козью морду почем зря.

– Он звучал скорее встревоженным, чем втянувшимся… – на автомате отвечаю я.

Телефонный звонок оставляет меня в смятении. Я рада, но что-то внутри не соглашается с услышанным. Перевожу взгляд на амбар и вижу странную картину: Зверь нервно расхаживает перед входом, нетерпеливо поводя шеей. Его губы беззвучно шевелятся, и создается впечатление, что он с кем-то говорит.

– Что сделала девочка Ида? – пытаюсь вспомнить я. – Вылезла из окна задом наперед?

Джей Пи чешет нос и кивает.

– Ну да. Она типа ошиблась и попала в мир-морок.

– А как она оттуда вышла?

– Голос отца велел развернуться под дождем, и она сразу нашла гоблинов с сестренкой.

Примечательная история о семейных ценностях. Зверь явно одной ногой в «где-то снаружи», с ними всеми – врачами и пациентами.

– Думаешь, надо зайти в амбар задом наперед? – догадывается о ходе моих мыслей Джей Пи.

Пожимаю плечами, и мы, не сговариваясь, делаем это, чувствуя себя полными идиотами. Но ничего не происходит. Мир вокруг тот же.

– Тогда надо попытаться снова разговорить наш стеклянный шар, – зевает Джокер. – По ходу, только он понимает, как туда попасть. А я пока почитаю, что Крупке еще писал в свою тетрадь смерти…

Я бреду к Зверю, который по-прежнему не находит себе места, рыская вокруг амбара. Мое прикосновение словно возвращает его в реальность. Он успокаивается и замирает, будто выжидая приказа.

– Как нам их увидеть? Они же все здесь, вокруг? – доверительно вопрошаю я.

Он кивает, но не произносит ни слова.

– Ты единственный, кто хоть что-то здесь понимает и знает пути. Попытайся объяснить. Я знаю… тебе сложно. Но нам без подсказок никак.

Его обветренные губы ломко усмехаются, и в этом чудится ненужная просьба о прощении.

– Этому нет слов.

– Но как мне увидеть их тоже? – чуть ли не по слогам вопрошаю я. – Я хочу их увидеть.

– Надо отдать себя вспять потоку. Течение начинает обратный ход между днем и ночью. Так они шепчут. Зверь не знает дня и ночи. Он чувствует их всегда. Для Санды разница есть. Ночью здесь будет опасно. Потому что ты найдешь то, что ищешь.

– Как? – почти беззвучно вопрошаю я. – Как, скажи мне, перейти в ту реальность?

– Другой реальности нет, – отрывисто произносит он. – Есть другая ты.

В этот момент со мной что-то происходит. Его слова помогли мне понять то, что вокруг. В этом мире подменышей и гоблинов можно действовать, только деля все на два. Мне и себя придется рассечь ради того, чтобы найти ее.

Небо постепенно начинает гаснуть.

* * *

Мы провели два с лишним часа, блуждая по клинике и копаясь в ее мусоре. Точное время неизвестно, все наши часы остановились. «Википедия» не врала. Больница словно существует вне мира, тут своя погода – более промозглая и сырая, с неба падает пепел, а очищенная у амбара земля непонятного кирпичного цвета… Странно, что телефоны все-таки ловят.

…и бесконечная трель колокольчиков, зовущая назад потерянных детей.

Вибрация телефона тоже ощущается как нечто потустороннее.

– Ты уже здесь?

Переход между небом и верхушками деревьев теперь едва заметен. Все вокруг накрывается куполом ночи.

– Если ваше здесь – посреди леса, то да. Помоги мне, – привычно ворчит трубка.

– Видишь здание?

– Да. Я у главных ворот. Отопрешь нечисти дверку?

– Тебе надо пролезть через арык. Обойди здание.

Слышится приглушенная ругань.

– От ворот на восток до рва под забором. Слышишь?

– Не отключай трубку, мне страшно, – капризно сказал он.

Я торопливо иду в сторону того места, откуда мы пришли. Немного боязно оставлять Джей Пи и Зверя, гложет дурацкое беспокойство, что без меня с ними что-то случится. Это либо паранойя, либо мания величия.

Под ногами слышится хруст веток. Видимость совсем паршивая.

Наконец я добредаю до тайного входа. Спустя несколько минут с другой стороны доносятся шаги. Кто-то идет, цепляясь за все подряд и спотыкаясь.

– Гребаный лес. Чувствую себя Красной Шапочкой.

– Бабушка тут, – подаю голос.

– Ой, всё! – изможденно слышится за забором.

Со стоном он погружается в воду и двигается ко мне. Я направляю луч фонаря, чтобы Вертексу было легче. Его явление из грязи не на шутку могло бы напугать неподготовленного человека.

– Фу… Просто фу… – он вылезает и начинает неловко отжимать рукава джемпера.

– Ты сбежал от них? – вопрошаю я. – Что произошло после?

– Не спрашивай.

Свет фонаря выхватывает его осунувшееся, нервное лицо. Непривычно видеть его без косметики. Наши взгляды коротко пересекаются, и я ловлю в них отблеск какой-то лихорадки.