— Да уж надеюсь. Моя жизнь превратилась в сплошное дерьмо с вашим в ней появлением, но как-то вот суицидальных наклонностей за собой не отмечала! — огрызнулась я.

— Я имел в виду, что, возможно, было что-то, о чём ты не посчитала нужным сообщить мне… решив, что это неважно…

Что это я слышу? Никак примирительные нотки в голосе Романа? Уж не сошла ли я и правда с ума?

— А предполагается, что я тебе должна все рассказывать? Может, с тобой и эротическими грязными фантазиями поделиться? — я ощутила укол вины, и мне это не понравилось. Какого, собственно, черта?

— Подобные несущественные мелочи можешь оставлять при себе. Учитывая, сколько я живу, вряд ли в твоих фантазиях найдется, чем меня заинтересовать или хотя бы развлечь, — отрезал Роман. — Но вот если было что-то более важное, чем твои мокрые мечты на ночь, ты должна была мне сказать!

— Ничего я тебе не должна! — я уже откровенно огрызалась, потому что отхлынувшая злость вернулась с прежней силой.

— Значит было… Ты просто… — гневно прищурился Роман, подбираясь весь, как хищник перед прыжком, а я замерла, готовясь отразить его очередную словесную атаку. — Что? Ты с кем-то общалась ментально? С кем? Когда? О чём?

Этот натуральный расстрел вопросами окончательно вывел меня из себя, и жаркое красное марево поднялось в крови, делая тело вместилищем жидкой лавы. Казалось, я даже слышала, как она с шипением испаряет мою кровь, замещая собой в венах. И тут промелькнула молнией тупая мысль — а вот интересно, если выдохну изо всех сил, у меня из ноздрей огонь появится? Моя идиотская манера вечно все высмеивать неожиданно вернула мне мой тонущий в пламени разум и отрезвила. Картина того, как я извергаю огонь, показалась почему-то дико смешной и вдруг помогла остановить уже почти мучительное нарастающее внутри обжигающее давление и обрести хоть и весьма призрачный, но контроль над чувствами.

Роман сидел не шелохнувшись и буквально препарировал меня глазами, отслеживая каждый мельчайший нюанс происходящих изменений. Когда спустя пару минут мне окончательно удалось достичь некоего шаткого баланса внутри себя, он отмер.

— Хорошо, Яна. Ты это сделала! Впервые! — я моргнула, расслышав в его голосе совершенно незнакомые нотки. Если бы передо мной сидел не вечно язвительный и до безумия высокомерный мудак Роман, я бы даже сказала, что это похоже на… восхищение.

Сбитая с толку, я так и стояла, стараясь отдышаться, когда в дверь настойчиво постучали.

— Сеньор Роман! — приоткрыл дверь сын Амадеу. — Отец на улице и зовет вас и сеньориту! Ему нужно говорить с вами.

Роман поднялся и оказался у двери мгновенно.

— Зачем?

— Я не знаю, сеньор Роман. Только пойдемте скорее. Отец не любит ждать, — тон, каким парень говорил, разительно отличался от того, каким он общался раньше. Да и выглядел он совершенно не так самоуверенно, как прежде, и смотрел в сторону.

— Останешься тут, — оглянулся Роман на меня.

— Нет, — неожиданно уперся парень, глядя под ноги. — Отец сказал, что разговор в первую очередь касается сеньориты.

— Я решаю, что здесь касается девушки, а что нет, — угрожающе зарычал Роман.

— Перестань, — я подошла к нему со спины. — Какой смысл мне оставаться? Если с тобой что-то случится, ты же понимаешь, эти стены не защитят меня.

Роман колебался пару минут, нахмурившись и сжав челюсти, а затем буквально вытолкнул парня, буркнув: «Мы сейчас». Повернувшись ко мне, вытащил из-под куртки пистолеты, черный металл которых хищно поблескивал в неярком свете комнаты, проверил и один вручил мне.

— Здесь нет предохранителя, — мрачно сказал он. — Так что просто наводишь и стреляешь. Поняла? — оружие оттянуло руку, не столько внушая уверенность, сколько усиливая тревогу.

— Поняла. Но разве братьев можно убить из огнестрельного оружия? — удивилась я.

— Убить можно любого. Нужно знать куда попасть. Но ты этим не заморачивайся. Все что нужно тебе — немного притормозить кого угодно и получить фору.

— Но разве не проще обратиться к силе ребенка и расчистить дорогу?

— А ты уверена, что сможешь хоть как-то управлять ею? А в том, что он не истощит тебя до дна, потому что остановить его вовремя ты не сможешь? И что потом? Ты останешься помирать, совершенно беспомощная?

— Ты снова вытащишь меня, — попыталась усмехнуться, но вышло жалко.

— Нет, — покачал головой Роман. — Мы не знаем, как пойдет. Может, я не смогу этого сделать. Поэтому пообещай, не мне, себе, что будешь держаться до последнего.

Я сглотнула, ощущая, как мой страх опускается в желудок, сворачивая его комом, а в ответ тут же мощным приливом в голову устремляется жар.

— Яна! — резко одернул меня Роман. — Пообещай, что будешь спокойна и не поддашься панике и ярости, что бы ни случилось! Сила — самое последнее решение. Если других не останется!

— Да, обещаю! — смирилась я.

Роман подошел к сумке и, открыв ее, вытащил оттуда паспорта, толстые пачки наличности и сунул мне в карманы толстовки.

— Держишься рядом, как гвоздями прибитая, но если случится так, что нас разделят — в паспорте есть инструкции, как добраться до места встречи и имена тех, кому ты можешь относительно доверять, — деловито отдавал он приказы, распихивая тоже самое по своим карманам.

— Как я отсюда выберусь?

— Яна, ты не идиотка. К тому же, все время убеждала меня, что можешь позаботиться о себе самостоятельно. Вот и докажешь это, если уж нас разделят.

— А если ты не появишься в том месте? — решилась спросить я.

Роман поднял голову и уставился на меня своими пронзительными зелеными глазами.

— Если нет, то можешь считать себя свободной и тогда ты сама за себя, — холодно сказал он. — Но ты на это не рассчитывай. Потому что я приду. И бежать тоже не советую. Без меня долго не протянешь.

Ну, это мы еще посмотрим.

— Пошли.

Мы вышли в соседнюю комнату, где в напряженных позах стояли наши провожатые, а потом на улицу.

Перед домом стояла навороченная тонированная машина Амадеу, не знамо как втиснувшаяся в эту узкую улочку. Сам владелец стоял, прислонившись в блестящему, гладкому боку и выглядел каким-то ссутуленным и растерянным, что ли.

— Амадеу, — сухо кивнул ему Роман, и мужчина посмотрел на него странно непонимающим взглядом.

— Прости, брат, — пробормотал огромный мужчина, будто не совсем осознавая, зачем он здесь.

— Не переживай. Я все знаю, — спокойно ответил Роман, и тут дверца авто открылась, выпуская наружу высокого мужчину в невзрачной клетчатой рубашке и серых потертых джинсах. Я шокировано уставилась в его лицо, узнавая жесткие черты и знакомые темно-карие глаза Главы.

Он выглядел осунувшимся и словно больным, с