— Ты видела Амалию потому, что Глава привез тебя на ее территорию, — не глядя на меня ответил мужчина.

— В смысле?

— В прямом. На самом деле Дарующие весьма плохо переносят близкое соседство друг друга, — охотно пояснил Роман, отпивая сок, который тоже готовил нам сам. — Ты разве ничего не почувствовала? Обычно даже до Восхождения это уже ощущается.

И снова этот один из его пристальных взглядов, от которых ты чувствуешь себя объектом некоего научного наблюдения.

— Ощущается что?

— У всех Светочей энергия, можно сказать, однополярная. Поэтому они как бы отталкивают друг друга. Особенно это ощутимо в моменты раздражения или когда нужно активировать силу. Более сильные способны ощутимо угнетать более слабых и причинять мощный дискомфорт и даже навредить.

Я тут же вспомнила, как неприятна была близость Амалии, когда она тогда разозлилась на меня. Да и вообще, она, вроде, была хорошая женщина и всячески пыталась мне помочь, кормила, возилась, но почему-то, думая сейчас, я поняла, что постоянно ощущала какое-то подспудное раздражение в ее присутствии. Как зуд по всей поверхности кожи. Он вроде не заметен, пока до тебя не дойдет, что это. Но сейчас я осознала, что чувствовала его постоянно.

— Поэтому Дарующие не принимают участия в подготовке претенденток? И поэтому она не пришла ко мне после Восхождения?

— Я не пустил, — Роман явно проигнорировал мой первый вопрос. — Хотя она обещала держать силу в узде и хотела хоть краем глаза на тебя глянуть и убедиться, что ты в порядке. Даже поругалась со мной, чего не припомню за ней, хоть мы и не ладили никогда, — непонятная гримаса скользнула по лицу Романа, и исчезла быстрее, чем я смогла уловить какая.

— Почему? — надо узнать по максимуму, пока он решил мило поболтать.

— Почему что? Не пустил? Или не ладили? — усмехнувшись, спросил Роман.

— Было бы неплохо получить ответы на оба вопроса, — обнаглела я.

— Посвящать тебя в суть наших разногласий я не собираюсь, — почти грубо ответил Роман. — А не пустил, потому что знал — это не ты пострадаешь, если ваши силы столкнутся. А в мои планы как-то не входил ни скандал с причинением серьезного вреда одной из самых уважаемых Дарующих, ни афиширование на тот момент твоих реальных сил.

Я едва придержала язвительное замечание по поводу способности всех его планов воплощаться в жизнь. Наверняка, если сейчас вякну, вечер откровений закончится, и меня, как пятилетку, отправят спать.

— Почему ты решил, что я бы захотела причинить ей вред?

— Потому что ты вообще еще не умеешь контролировать ни себя, ни ребенка. А если бы твой отпрыск счел ее агрессором, когда ты испытала бы неприятные ощущения в ее присутствии? Как думаешь, понравилось бы и самой Амалии, и всем братьям, если бы он ее зажарил как меня? Понятно, что она бы быстро излечила себя, она-то не такая неумеха, как ты, но все равно это бы моментально открыло бы все мои карты, а на тот момент мы вообще не были готовы, — его тон опять стал высокомерным и поучающим, что снова жутко начинало злить меня.

— Можно подумать, мы, когда бежали, были готовы, — не выдержав, буркнула я.

— У нас был месяц. И если ты все же заметила, то мы сейчас свободны и находимся в Рио, а не в какой-нибудь темнице Ордена или убиты. Я очухался и сумел подготовить хоть что-то. Да и ты хоть криво-косо, но научилась частично управлять своей силой. Хотя с контролем сил ребенка ты по-прежнему полный ноль. А все из-за того, что не умеешь хоть как-то смирять собственные эмоции, — Роман посмотрел на меня осуждающе. У меня было что возразить о степени моей свободы и о том, что я вообще понимаю под этим словом, но делать я этого не стала. Просто равнодушно уткнулась взглядом в свою тарелку. Я ведь учусь сдерживаться, не так ли?

— Я, вроде как, над этим постоянно работаю! — только и позволила себе возразить я.

— Вот именно, вроде как! — я сдержала желание закатить глаза, готовясь выслушать очередную лекцию о том, какая я никчемная и безмозглая. В самом деле это уже до смешного начинало напоминать вечные обвинения моего отца… Хотя, постойте. Не был он моим отцом, но отвыкнуть просто называть его так мысленно я пока не могла.

— Думаю, эти твои ночные истерики и вопли в душе — следствие того, что ты не в состоянии смириться с тем, что твоя жизнь изменилась теперь безвозвратно! — припечатал этот долбаный психолог. — Поэтому, как только мы найдем более-менее постоянное пристанище, то вернемся к процессу воспитания контроля и обучению управляться с твоей силой Дарующей.

Мне очень захотелось ответить этому умнику, что те самые истерика и крик, которые, к слову, случились всего лишь раз, были следствием того, что еще один такой же заносчивый и властный мудак, как и он сам, являлся мне, как проклятый демон, и мотал нервы своей чертовой ревностью и тупыми предъявлениями прав собственности. Но я выдохнула, прищурилась и молча ухмыльнулась. Хрен тебе, брат Роман. Придержу при себе эту инфу, и посмотрим еще, кто из нас не может сдерживаться.

— Ладно, значит, жить рядом с друг другом Дарующие не могут, тогда как? — перевела я тему.

— Ну, выражаясь современным языком, мир поделен на сектора. Каждый из которых «принадлежит» одной из Светочей, — Роман спокойно вернулся к еде.

— А братья живут где хотят?

— Не совсем так. Те, кто связан с определенной Дарующей, стараются селиться неподалеку. Другие же… — Роман запнулся и коротко мазнул по мне глазами, — не имеющие связи со Светочем могут жить где вздумается, даже на скалах в океане, и устранять прорывы где угодно. Но их положение более рискованное. Всегда есть опасность подпасть под гипнотическое влияние драконьей силы и без помощи своей Дарующей свихнуться.

— Значит, обязанности Дарующей выводить вас из, можно сказать, запоя и латать в случае чего? — уточнила я.

— Не только это. Помощь Дарующих неоценима в устранении последствий прорывов. Сущностей, вторгающихся сюда, мы уничтожаем или, если это невозможно, — вышвыриваем обратно. Закрываем сам прорыв. Но остаются зараженные люди, как реальными вирусами и болезнями, так и духовными паразитами. И остается искажение, повреждение самой структуры мира в местах прорывов. Если его не устранить, то место так и останется «плохим», гиблым. И очень велика вероятность повторного прорыва. Тех людей, кто получает необратимые ментальные или физические повреждения мы, естественно, уничтожаем, — Роман сжал челюсти и посмотрел на меня жестко и почти с вызовом, будто провоцируя возмутиться.