— Кто? Их же коллеги-санитары?

Салли решила рискнуть и высказать все как на духу.

— Да, причем, мне кажется, это делается с ведома полковника, — решительно объявила она.

Казалось, полковника Лезерхеда признания Салли нисколько не удивили. Склонившись над столом, он стал что-то быстро писать, выводя букву за буквой изящным вечным пером. Его лысину покрывала нежная поросль темных волосков. И вдруг он поднял на нее взгляд.

— Прикасались ли к вам против вашей воли в недопустимых местах?

— Ко мне нет. Но вот к медсестре Фрейд… К ней уж точно прикоснулись… Впрочем, вы наверняка в курсе.

Лезерхед даже невольно подался вперед — так бывает, когда человеку не терпится услышать свежую сплетню.

— А вы не знаете, что молодой человек, напавший на нее, погиб?

— Первый раз слышу.

— Для вас, женщин, важно, чтобы виновный получил по справедливости. В данном случае ему воздалось вдвойне. Он нес на плечах раненого майора к санитарной машине, когда в него угодила пуля. Его начальник, капитан, представил его к награде. Но, разумеется, в данном случае ни о каких наградах и речи быть не может.

И Салли опять подивилась, как сжато и лаконично этот застегнутый на все пуговицы педант изложил всю историю. Сухо, без эмоций. Кому-то она вполне могла показаться сплетней. Но медсестры увидят в ней восстановление справедливости. Салли пришла к выводу, что полковник Лезерхед сообщил ей это из расчета, что все остальные сестры сочтут инцидент исчерпанным. Она бы не удивилась, если бы оказалось, что этот умница-инспектор сам на ходу сочинил байку — так сказать, был вынужден прибегнуть к вымыслу, лишь бы все оставалось шито-крыто. Однако подобный вариант куда больше подходил болтливому фантазеру, чем сухарю-чиновнику.

Внезапно полковник решил завершить беседу. И поблагодарил Салли. Она встала, чтобы уйти. Но и он сам, вероятно, из вежливости, поднялся со стула и проводил ее до дверей.

— Значит, вы полагаете, что младшая сестра Неттис в здравом уме?

— Я считаю, что она зациклилась на «Архимеде». Как это порой бывает у мужчин — когда их ранят, они зацикливаются на моменте ранения. Но она вполне нормальна.

Полковник Лезерхед, повернувшись к ней спиной, подошел к столу и снова уселся за бумаги. Салли сочла аудиенцию оконченной. Его манеры, движения, мимика, вопросы, строго дозированные реплики — все казалось ей неестественным и даже нелепым. Однако ответить на все его вопросы было настоящим избавлением от мук, выпавших на их, медсестер, долю.

Вернувшись с дежурства, она в тот же вечер испытала шок — Неттис сидела на своей койке. Вид у нее был, естественно, самый что ни на есть угрюмый.

— Как видишь, меня выпустили, — как будто ничего особенного не произошло, проговорила она.

Салли бросилась ее обнимать. Но Неттис, похоже, было не до дружеских объятий.

— Представляю, как обрадуется, увидев тебя, лейтенант Байерс.

— Думаешь, он и правда сможет меня увидеть?

Эта игра словами Неттис привела Салли чуть ли не в бешенство.

— Неттис, прошу тебя. Ради всего святого…

— Ладно, ладно, — сказала Неттис. — Я тоже могу себе представить, как обрадуется этот парень.

— Такое впечатление, что ты не рада, что тебя выпустили.

— Если взвесить все «за» и «против», то я очень даже рада.

— Как-то слишком легко ты все воспринимаешь. А тебе известно, что Наоми выгоняют за то, что она сумела пробраться к тебе?

Неттис именно этого и боялась.

— Это с самого начала было рискованной затеей, — призналась она. — Но ты должна понять, что я вовсе не неблагодарная свинья. Просто пока еще не пришла в себя, чтобы пасть ниц в знак признательности.

— Ясно, — сказала Салли. — Прости.

Она прекрасно понимала состояние Неттис. А когда пришла Кэррадайн, она попыталась разделить общую радость за свое избавление. Наоми, вернувшись из очередного похода к торговцам, при виде Неттис смеялась и плакала.

— Хотите верьте, хотите нет — но я на свободе!

— Это все дело рук полковника Лезерхеда, — задумчиво проговорила Салли.

— Пойду приведу лейтенанта Байерса. Пусть прогуляется, — поделилась идеей Кэррадайн. — Увидишься с ним в столовой.

Неттис была слегка обеспокоена и предстоящей встречей, и тем, с каким энтузиазмом в ее подготовку включились другие. И теперь, стоя на ветру вместе с Салли и Наоми, она видела, как лейтенант Байерс в шинели, наброшенной на госпитальную пижаму, под руку с Кэррадайн приближается к ним. Даже с сестрой Кэррадайн в качестве поводыря он опасливо нащупывал дорогу палочкой.

— Сэм! — тоненьким голоском позвала Неттис.

— Рози! — откликнулся он, вскидывая голову. — Я ужасно расстроен, что причинил вам столько неприятностей, сестра Неттис.

— Неприятности позади.

Сэм Байерс покачал головой. У него дела обстояли куда хуже — слепота не лечится. Но, набрав в легкие свежего прохладного воздуха, лейтенант широко улыбнулся.

— Справедливость восторжествовала, — объявил он. — Не каждый день слышишь о таком в армии.

Женщины, поняв, что сердце офицера оттаяло, рассмеялись, даже несколько принужденнее и громче, чем следовало.

* * *

Со складского судна доставили их форменную одежду. Наконец-то появилась возможность переодеться и выглядеть по-человечески. По госпиталю пронесся слух, что полковник Спэннер сегодня утром отбыл пароходом в Александрию. Столь же невероятным показалось персоналу и прибытие ему на смену нового начальника госпиталя — штатского врача из Аделаиды, шотландца по происхождению, который, будучи лицом гражданским, наверняка мог сподобиться и на цивилизованное отношение к персоналу. Старшая сестра-австралийка довела до их сведения, что им следует надевать и предписанную форменную накидку. Будто кто-то был против. Снабдили их и уже полузабытыми и даже показавшимися элегантнее, чем прежде, серыми пальто с надписью «Australia» в форме бумеранга на плечах, и даже туфельками, явно слишком изысканными, чтобы шлепать в них по грязи и ходить по камням.

Из Салоник доставили и овец. И по вечерам в жестяных мисках вместо опостылевшей говядины стала появляться баранина.

Пришел конец и тирании санитаров — отныне они сами выносили ведра с отрезанными руками и ногами, окровавленными бинтами, куда положено. Никаких больше «Чертова корова!» и тому подобное. Вот каким эхом отозвалась продолжительная инспекция полковника Лезерхеда. Он сумел мастерски провести рокировку — хотя бы в пределах Мудроса. Поскольку Салли на борту плавучего госпиталя «Архимед» сумела накопить необходимый опыт, ассистируя капитану Феллоузу, ее назначали давать наркоз при сложных операциях раненных шрапнелью непосредственно по прибытии с Галлиполи. И следить за основными показателями состояния организма оперируемых — пульсом, дыханием, температурой, иногда давлением — после того, как металл удален из раны или отнята та или иная конечность. Ампутированные руки и ноги Салли, аккуратно обернув их в холстину, складывала в подлежащую кремации кучу. Онора работала в операционных. Лео — отбирала и подготавливала инструментарий, а также контролировала стерилизовавших хирургические инструменты санитаров.