по Кехету с приведением под руку Солнцеликой и Духами Хранимой встречных селений и двумя крупными сражениями со сторонниками Кивамуя. В первом случае пришлось в чистом поле громить несколько сотен воинов, на скорую руку собранных одним из троих оставшихся после занятия Кибу-По враждебно настроенных вождей. Сражение завершилось без потерь со стороны «макак» и сонаев, вновь оказавшихся главной ударной силой, и с десятками убитых и умирающих от ран у противника. Следующий на очереди прокивамуевский местный босс решил отбиваться в селении. Но шансов у него всё равно не было – укреплений деревня не имела, а перевес у нас был более чем двукратный. Но в этот раз с нашей стороны было немало раненых и пара убитых.

Сунийцы Раноре в обоих случаях неплохо себя показали, благо после первого боя они все поголовно вооружились качественными трофейными палицами, на которые, в отличие от металлического оружия, никто особо не претендовал – большинство сонаев и бонхойцев имело свои не хуже, а таскать с собой всё время два или три дрына длиной больше метра желающих не нашлось. Попадись такая добыча в руки вблизи от дома, то из-за неё была бы нехилая грызня – не себе, так брату, свату или какому иному родственнику прихватить, ну или детям на вырост. Так что мои потенциальные янычары смогли выбрать вполне приличные изделия местного ВПК. Раноре и ещё двоим вообще достались не просто отполированные и тщательно выверенные по форме боевые дубинки, а настоящие папуасские мечи с вкладышами из акульих зубов или мелких обломков сонавского тёмного блестящего камня.

В общем, всё складывалось удачно: дареои по обоим берегам Малой Алуме массово приносили клятву верности Солнцеликой и Духами Хранимой, сторонники Кивамуя, устрашённые тремя подряд поражениями с непривычно высоким соотношением потерь, разбегались, летящая впереди нас молва, преувеличивая как жертвы наших противников, так и численность войска Раминаганивы, способствовала тому, что деревенские вожди наперегонки спешили выразить свои верноподданнические чувства и произнести разработанную мной форму присяги, а кое-кто даже примыкал к нашей армии. С учётом тех, кто присоединился ещё в Туте, местное пополнение уверенно приближалось к полутысяче бойцов.

По ходу каждодневных процедур по приведению местных папуасов под руку Солнцеликой и Духами Хранимой приходилось постоянно общаться с ней непосредственно. Разговаривала тэми со мной по-прежнему «через губу», благо губы у неё сочные, прямо негритянские, как и у большинства туземцев. Впрочем, мало-помалу поведение юной претендентки на престол в отношении меня менялось в лучшую сторону. Чем это было вызвано, не знаю: может, повлияла безукоризненно выполненная моя часть работы по оформлению массовых клятв верности, может, венценосный ребёнок просто устал дуться на Сонаваралингу.

Ну а после того, как в последнем сражении я умудрился получить удар копьём в ногу, Рами вообще соизволила самолично явиться проведать своего ручного колдуна, чтобы справиться о состоянии его здоровья. Это, конечно, если говорить высокопарно, подобно папуасской «торжественной» речи. А на деле тэми просто примчалась к хижине, где я лежал, морщась от боли. И только выслушав мои заверения, что рана на самом деле не рана, а так себе, царапина, Солнцеликая и Духами Хранимая успокоилась и отбыла заниматься важными государственными делами.

Увы, поговорить в спокойной обстановке и выяснить причину монаршего гнева так и не удалось. Слишком уж плотный рабочий график у нас был: если не очередной переход, то сражение, если не сражение, то общение с местными вождями и их подчинёнными, ответы на вопросы трудящихся и нетрудящихся и, наконец, культурная программа, то есть произнесение всеми собравшимися дареоями под мою диктовку длинной, состоящей исключительно из оборотов «торжественного языка» клятвы. Если прибавить к этому необходимость расквартировывать и кормить, избежав возможных эксцессов, почти полторы тысячи взрослых мужиков, воспринимающих мир за пределами своей деревни как место, где можно грабить и насиловать, то времени вообще не оставалось.

Слава духам-покровителям, за прошедшую неделю с трудом, но удавалось держать нашу «армию Света и Добра» в рамках приличия, не в последнюю очередь благодаря тому, что, перво-наперво, на новом месте я и остальные отцы-командиры требовали «млеки, курки, яйки» – то есть выпивки со жратвой и баб на всю честную компанию. В итоге все были довольны: кехетцы гостеприимно радовались, что избежали грабежа и сопровождающих его порчи имущества и вреда здоровью, наши орлы оставались удовлетворены сервисом со стороны местного пищепрома и сферы секс-услуг. Некоторое недовольство народ выражал по поводу того, что нет добычи, кроме оружия, захваченного на поле боя. Впрочем, лёгкий грабёж, который я позволил провести в двух деревнях, вздумавших сопротивляться, и обещание так поступать и впредь там, где встретим отпор, несколько примирили бойцов со строгой дисциплиной, навязываемой мною.

То селение, где я так по-дурацки получил рану, лежало совсем рядом с границей между Кехетом и Ласунгом, настолько, что наши разведчики на следующий день напоролись на вооружённый отряд ласунгцев, жаждущих присоединиться к армии законной (по их мнению) претендентки на престол Пеу. Самая малость отделяла бойцов Гоку и наших союзников от того, чтобы не поубивать друг друга, – слава предкам, разобрались.

И через два дня пути по гостеприимной земле Ласунга мы вошли в Хопо-Ласу, центр племени, где состоялась пышная и торжественная встреча Солнцеликой и Духами Хранимой тэми Раминаганивы, а также её верных слуг. Правитель области Рамикуитаки был в роскошных праздничных регалиях: несколько ниток ожерелий из ракушек, камешков и птичьих перьев, метровый меч и солидный кинжал на поясе. Полсотни его регоев, также густо увешанных украшениями и оружием, среди которого я заметил несколько экземпляров из своей мастерской, смотрящихся на фоне заморских ножей и топоров несколько неказисто.

Присутствовали всеобщая радость и ликование. Тэми, наплевав на церемониал, бежит к стоящим на заднем фоне тёткам, обнимается с некоторыми из них, затем начинает что-то взахлёб им рассказывать. Солидные мужи, то есть я с вождями нашей армии и местный таки со своей свитой, делаем вид, что не замечаем столь вопиющего нарушения порядка проведения торжественного мероприятия по встрече подданными вернувшейся законной повелительницы. Тем более у моих папуасов все эти процедуры и формальности вокруг монархии и личности монарха не успели окончательно застыть и получить статус чего-то неизменного и обязательного.

Плохо, что продолжающая болеть нога мешала принять участие во всеобщем веселье. Я и на неизбежном пиру сидел в силу обязательств. Другие же мои бойцы оторвались по полной: регои-текокцы Вахаку сразу нашли кучу старых друзей, да и остальные из числа «макак» и сонаев быстро обзавелись местными приятелями – каждый дареой-ласунгец считал своим долгом выпить в компании славных героев, не терпящих поражений. Эхо трёх наших побед над