перечислялась почти сотня действий, которые обязывается не совершать в отношении тэми ни он, ни его родственники – как живущие ныне, так и ещё не родившиеся. Далее следовало перечисление почти такого же количества вещей, которые клянущийся, наоборот, обязан совершать по первому велению Солнцеликой и Духами Хранимой. Ну а завершал обряд детский стишок о том, как вышел зайчик погулять – в моём исполнении на русском языке под пантомиму, изображающую то болтающего длинными ушами косого, то охотника, целящегося из ружья. Данное действие знаменовало в глазах одурманенных религиозными предрассудками и суевериями обитателей Пеу заклинание духов, дабы они покарали тех, кто дерзнёт нарушить клятву, данную юной тэми.

Пока я трудился в поте лица, подошло время обеда. Раминаганива со своей женской свитой удалилась, так что ели в сугубо мужской компании. Площадь наполнилась сосредоточенным чавканьем и звуками отрыгиваемой пищи.

Как только все насытились, председатель нашего собрания не позволил почтенным гостям насладиться традиционным послеобеденным покоем, снова вернувшись к насущному. Теперь речь наконец пошла о предстоящей военной кампании.

Как сообщают лазутчики, посылаемые ласунгцами, а также перебежчики из Текока, Кивамуй собирает войско в окрестностях Тенука. Сейчас у него не более двух с половиной тысяч человек. Причём главную роль в том, что у типулу-таки так мало сил, сыграл наш рейд по Кехету: мы выбили несколько сотен бойцов, которые иначе уже пополнили бы ряды врагов. Кроме того, часть «сильных мужей» Западной равнины, впечатлённая учинённым над сторонниками узурпатора погромом, предпочла остаться дома, со стороны наблюдая борьбу за трон.

Поэтому Рамикуитаки вполне оптимистично оценивал наши шансы на победу: численность обоих армий примерно равна; конечно, у воинов Кивамуя немало заморского бронзового оружия, но зато на стороне юной тэми имеется спецподразделение «пану макаки», побивающее сотней тысячу врагов.

Так что дальше пошло уже предметное обсуждение: кому командовать всей армией, в каком порядке отряды нашего войска двинутся на Тенук, где удобнее всего устроить сражение и так далее.

Разумеется, командовать должен наш дорогой хозяин, о чём громко и дружно кричали вожди-ласунгцы и немалая часть текокцев. Мои подчинённые имели на этот счёт своё мнение, но, находясь в явном меньшинстве, вынуждены были признать главенство ласунгского таки.

В общем и целом диспозиция вырисовывалась следующая: возглавляет колонну полутысячный отряд под началом Рамикуитаки, за ним двигаются мои «макаки» и примкнувшие, за нами топала остальная часть нашей бонхойской армии и кехетцы, потом текокцы, замыкали же колонну воины-ласунгцы под командой деревенских вождей. Подобный походный ордер, напоминающий движение зэков под конвоем (только с боков не хватает охраны), навевал мысли насчёт того, что не очень-то и доверяют ласунгцы союзникам. Ну ладно, меня такая подозрительность не обижает.

Относительно будущего поля боя все знакомые с местными условиями сходились на том, что Кивамуй встретит нас со своим войском не далее чем в полудне пути от Тенука – дальше на юго-восток ему идти, выматывая своих людей, не с руки. Мест, подходящих для разворачивания враждующих армий, на этом протяжении от столицы острова четыре, но только одно из них удобнее противнику, а не нам, в другом особых преимуществ не будет у обеих сторон, ещё на двух участках рельеф благоприятствовал тем, кто наступает со стороны Ласунга. Так что задача у войска тэми простая – либо опередить Кивамуя и пройти неудобное для нас место, либо остановиться там, где выгодно биться будет нам.

Весь следующий после совета день шла спешная подготовка, завершившаяся глубокой ночью. А утром поднялись ни свет ни заря и выступили в путь на Тенук.

Когда я говорил, что моё войско в Ласунге отдыхало и морально разлагалось, я немного погрешил против истины: возможно, большая часть его действительно пребывала в праздности, но «макаки» и державшиеся нас сонаи Кано с бонхойцами Тоборе и Тилуя, а также сунийцы Раноре время тратили не только на валяние местных девок и набивание желудков за счёт хозяев.

Длинный, Кано и Вахаку провели реорганизацию нашей гвардии, разбив её на три полусотни копейщиков из «макак» и половины сонаев, а также на три полусотни щитоносцев, вооружённых топорами и палицами, из числа остальных. Благодаря совместным тренировкам, начатым ещё в Бонхо, и участию во всех последних сражениях в одном строю, все признающие моё начальство отряды слились во вполне слаженное подразделение, способное действовать не только сплошной фалангой, но и разбиваться на отдельные группы, более-менее согласованно работающие в бою, и вновь по необходимости объединяться в компактное построение.

Ближе к обеду переправились через Малую Алуме, в этих местах уже довольно широкую и полноводную, – пожалуй, река превосходит Боо у самого устья (интересно, какова тогда Алуме Большая?). Для переправы использовались плоты из толстых веток или брёвен – подданные Рамикуитаки наготовили их несколько десятков, так что всё наше воинство перебралось на северный берег в три-четыре рейса примитивной флотилии.

Наш главнокомандующий опасался нападения сторонников Кивамуя на переправе, но всё обошлось, никто нас не атаковал – героев, готовых броситься на многократно превосходящего противника, среди врагов не оказалось.

Текок начинался практически сразу за переправой. Но понять это можно было только из объяснений воинов-ласунгцев. Одна племенная область запада Пеу от другой ничем не отличалась: всё те же селения с покрытыми пальмовыми листьями хижинами, всё те же пересечённые ирригационными канавками поля баки и коя, как раз сейчас цветущего розовыми и белыми цветками, немного смахивающими на вьюнки, всё те же поджарые свиньи, роющиеся в земле, всё те же пологие холмы, покрытые лесом и кустарником. Кое-где на склонах выделялись очищенные от дикой растительности участки «сухих» полей – новые, засаженные корнеплодами или уже брошенные.

В отличие от Бонхо и Сонава, где возделывались орошаемые земли вдоль рек и ручьёв, на Западной равнине практиковалось земледелие и там, где единственным источником влаги были осадки. Правда, если в низинах снимали по два урожая коя, то на высоких участках посадки делались только под сезон дождей, а в сухое время года земля простаивала. Ну и, разумеется, подобное было уделом местных ганеоев – дареоям пока что хватало земли по берегам. По словам Вахаку, в Текоке эти «сухие» поля стали массово появляться, когда его отец был ещё ребёнком. У ласунгцев и кехетцев данная практика стала распространяться буквально последние лет десять–пятнадцать. А раньше всего, чуть ли не при Пилапи Старом, на холмах сажать кой начали в самой западной части острова – в Хоне и Вэе.

После полудня марш неожиданно застопорился: передовой отряд под командой Рамикуитаки вдруг затормозил, а следом стала и вся колонна. Тропа, по которой двигалось наше воинство, как раз делала поворот