в то, что еще возможно… Возможно его безумие утихнет, если только… Если только она будет рядом.

И все внутренности переворачиваются, когда видит, как она вниз падает. Как соглашается на его безумную просьбу, и доверяет ему. И действительно готова на все.

А он кретин… Бессердечный демон, стоящий на краю и взирающий, как жижа проглатывает ее тело. И одна его часть ликует. Орет восторгом от того, что больше ничто не сдерживает в нем зверя. И он может творить, убивать, купаться в крови и собственном безумии. Но вторая часть… Орет от боли, понимая, что без Дианы больше ни в чем нет смысла. Что без нее эта вечная жизнь превратится в серое, тягучее марево бесполезно прожитых дней.

А он так и смотрит на проклятые пузыри на поверхности, рыча, словно демон, не понимая, какая часть в нем сильнее: та, что хочет ее, или та, что хочет ее крови.

Сжимает кулаки до хруста пальцев, а голова наполняется голосами. Они рвут его на части, и каждый тянет в свою сторону.

Мулцибер делает рваный, звериный вдох, а потом резко шагает вперед, ныряя в багровую жидкость.

Глава 32

— Я безраздельно предана тебе, Эм, но всему есть предел.

Энже сжимает губы, быстро разрезая на не дышащей Диане одежду.

— Твою мать, ты можешь просто сделать так, чтобы она задышала!

— И кто в этом виноват?! — Энже орет на него так, что он даже слегка напрягается.

Впервые слышит от нее подобное. Даже когда он приказывал ей рисковать своей жизнью, она не позволяла себе такого тона.

И здесь… Эта маленькая девушка сумела вызвать любовь даже черствой, прагматичной Энже.

И он опускается на пол, обессиленный, обхватывая голову руками.

Шепчет:

— Просто вытащи, бл*** ее с того света… Умоляю… Я сдохну, если она умрет…

— Сдохнет он, — ворчит Энже, носясь с какими-то склянками, — я тебе говорила, что сыворотка твоей крови даже в малых дозах опасна. Ты — яд для другого организма. И только в малых дозах он позволяет нам выживать.

— Энже…

— Я делаю все, что могу! — взрывается она. — Я даже не сомневаюсь, что это ты ее туда скинул! А она тебя спасла! Шкурой своей рисковала! Сама к Константину пошла, чтобы тебя, идиота вытащить! Чего тебе еще нужно?! Душу ее хочешь?! Так она и ее отдала!

— Сама… Пошла?.. — произносит, а голос срывается.

Какого черта с ним вообще происходит? В горле сухо, как в долбаной пустыне Колдора, а в теле словно каждая кость ломается.

— Сама пошла, — Энже смотрит на него хмуро, — Диана все тебе отдала, Мулцибер. И если ты не… Не… Не способен дать ей то, что она хочет, так просто отпусти ее. Спрячь, чтобы враги не нашли, но отпусти. Она сдохнет здесь.

— Да мне плевать! — орет, вскакивая на ноги, заставляя Энже разбить склянку в руке. — Пусть сдохнет! Срать я хотел на это!

Энже смотрит на него теперь по-новому, чуть щурясь и делая шаг вперед.

— Что они с тобой там сделали? — глухо произносит она.

А он не может говорить. Звон вновь разрывает голову, сжимая спазмом все тело. И он остается собой только нечеловеческим усилием воли.

— Просто заставь ее жить, — хрипит он, чувствуя, как приступ отпускает.

Устало смотрит в глаза Энже, и она больше не задает вопросов, только хмуро кивает, возвращаясь к еле дышащей девушке на столе.

— Если она выживет, — уже спокойно произносит Энже, — то прежней уже не будет. Такая доза твоей плазмы навсегда ее изменит.

— Мне все равно, — тихо произносит он, подходя ближе и небрежно проводя по влажным волосам Дианы. — Пусть просто откроет глаза.

И словно отвечая на его просьбу, тело Дианы вдруг проходит дрожью, и они с Энже вместе пытаются удержать ее на столе. Резкие, нечеловечески-сильные рывки заставляют их хмуро переглянуться. Девушка заходится в немом крике, широко распахивая глаза, и Мулцибер с Энже синхронно вздрагивают, видя в ее глазах неоново-зеленое пламя.

***

— Скучала, детка?

Лив вздрагивает, роняя чайник на пол. Он разливается кипятком, ожигая ступни, но она не чувствует этого, глядя на демона, появившегося черт знает откуда в ее доме.

— Мулцибер, — выдает она, невольно пятясь, что не укрывается от насмешливого взгляда демона, — какой сюрприз.

Архитектор Ада оглядывает обстановку вокруг, притворно-заинтересованно произнося:

— А у тебя тут ничего, миленько.

— С-спасибо, — произносит Лив, приказывая себе успокоиться. — Неожиданный визит.

Он двигается, как хищник, прямо смотря на нее. Растягивает слова, произнося:

— Тебе нравится твой дом? — Мулцибер делает шаг, а Лив наблюдает за ним с замирающим сердцем.

— Да.

— Нравится твоя жизнь? — еще один шаг.

— Д-да…

— Такого, бл*** дьявола ты решила предать меня?! — он орет так, что посуда в шкафах дрожит, подпрыгивая.

Оказывается рядом молниеносно, хватая Лив за горло и сжимая ее до хрипа.

— П-прости… Меня… — рыдает девушка, болтая ногами в воздухе.

Слезы начинают катиться по ее щекам, а хрипы сотрясают уже всю комнату. Она проклинает про себя Константина, нарушившего слово. Он клялся ей, что убьет демона и все его ближайшее окружение. Клялся, что никто не узнает о том, что это она устроила подрыв.

И сейчас в лице Мулцибера нет ни единой черты сожаления. Только черное бешенство дьявола.

— Мало, — внезапно произносит он, отпуская ее, а Лив валится на пол, жадно хватая губами воздух. — Мало унижаешься. Я хочу еще, — произносит он, заглядывая ей в глаза.

— Ч-что я должна сделать? — отчаянно шипит девушка.

Мулцибер неторопливо разворачивается, идя в гостиную и усаживаясь в кресло. Жестом руки манит Лив, и она было встает на ноги, но он железным тоном произносит:

— Ползи.

— П-ползти? — нервно произносит она.

— Да.

И Лив встает на четвереньки, начиная двигаться.

— Ниже! Еще ниже! Еще, я сказал!

И Лив ложится на пол, начиная ползти к нему на животе. В ней просыпается надежда, что Мулцибер не убьет ее, а ради этого она готова сделать все, что угодно.

— Там и оставайся, — усмехается демон, когда она головой оказывается возле его военных ботинок.

— Я могу… — она поднимает глаза, неуверенно кладя руку на его колено и выгибая тело. — Я могу тебя порадовать… Ты же знаешь… Я многое умею…

— Правда? — усмехается Мулцибер, но руку ее не сбрасывает, вызывая новый поток надежды.

— Да, — оживляется Лив, — это было ошибкой. Ты же знаешь, какая я ревнивая. Я просто с ума сходила из-за этой твоей Дианы. — лицо Мулцибера становится чернее ночи, но Лив этого не замечает. Первый страх прошел, и она вновь вернулась к своему привычному, нахальному состоянию. В мир, где