– Простите, но это не потому, что я что-то скрываю… Я всамом деле не из РНЕ. Я просто сосед, как уже говорил. Я сам узнал толькосовсем недавно, да и то по случайности…

Она нахмурилась.

– По случайности? Это может быть опасно.

– Да нет, – сказал я торопливо, – всеобошлось.

– Точно?

– Абсолютно, – заверил я.

– Ох, смотрите… Иногда аукается через годы.

– Уже не аукнется, – сказал я, со стыдом ощутилнекую гордость, хотя гордиться убийством могут, как говорят люди прошлого века,только выродки. – Никто не аукнет.

Она умело подбирала ложечкой с краев подтаявшее мороженое,густые черные брови сошлись на переносице и остались, сцепившись в клинче.

– Сейчас я выражаю свое личное мнение, –заговорила она медленно, глаза ее упорно следили за ложечкой, – оно ничегообщего не имеет с точкой зрения руководства… Впрочем, руководство в такиедетали не вникает, а вот мы, исполнители… Словом, самому Лютовому рекомендуетсяне участвовать в акциях. Он горяч, иногда срывается… К тому же от него большепользы было бы на работе координатора. Вообще, на кафедре ему прочили блестящуюкарьеру…

Я поморщился.

– Этим вы только оскорбляете Лютового.

– Вы не то подумали, – сказала она тихо, глаза еевсе еще следили за ложечкой в мороженом. – Сейчас, конечно, в Россиикарьера возможна только с благословения юсовцев, их разрешения… или хотя быодобрения видных коллаборационистов. Но, к счастью, научная карьера от них независит. Он был блестящим математиком! А для математика не нужен дажекомпьютер, тот не поможет искать новые пути.

Я тоже следил за ее ложечкой, потом перевел взгляд набледное лицо.

– Наверное, вы правы. Стране нужнее талантливыйматематик, чем еще один боевик.

Она наконец оторвала взгляд от мороженого. Наши глазавстретились, в глубине ее зрачков дрогнуло, сместилось знакомое изображение.

– Я рада, – сказала она почти с прежнейлегкостью, – что вы разделяете мою точку зрения.

– Разделяю, – ответил я. Теперь уже я старался несмотреть ей в глаза, страшась, что она увидит в моих глазах то, что она нехотела бы увидеть. – Я постараюсь… ну, как смогу, удерживать его отпрямого участия в терактах.

– Спасибо, – поблагодарила она. И хотя онастаралась сделать голос сухим и непринужденным, но снова я уловил нечто, чтоона явно хотела скрыть. – Правда, спасибо!.. Вы чем зарабатываете нажисть?

– Юрист, – ответил я. – Советник в одной могучейфирме.

– О, – протянула она насмешливо. – Правачеловека, права личности, борьба с расизмом, фашизмом, всякие презумпции ипрочий бред. Эх! Что бы мы ни говорили о толерантности, но страны, государстваи народы могут выдержать натиск заокеанской свиньи только в случае, еслисчитают себя… лучше. Пусть об этом нигде не говорят, не упоминают, но они знают,хоть и говорят лишь в узком кругу, среди своих, чаще всего с усмешечкой, как быподсмеиваясь над своим шовинизмом, но на самом деле твердо уверены, что они – лучше.

Я сказал завистливо:

– Вы-то говорите об этом вслух!

– Говорим, – согласилась она. – Сами над этимже смеемся, но все равно уверены, что мы – лучше. Потому, понятно, свой Израильне дадим превратить в банановую плантацию Юсы! Да – мы богоизбранные, вот так,съели? Китайцы тоже непоколебимо уверены, что они – Богоизбранная СрединнаяИмперия, а на ее окраинах живут варварские народы, совсем дикие, им неисполнилось еще и по паре тысяч лет, таких нельзя принимать всерьез… Курды вотуже тысячу лет бьются за создание своего богоизбранного государства Курдистан,эти тоже горды своим мужеством и стойкостью, никакой Юсе их не подмять… баскизнают, что лучше всех на свете они, баски, и даже когда вся Испания сгинет, тоони, баски, будут!..

Она остановилась, я продолжил с горечью:

– Договаривайте, договаривайте. Зато всяким мамбо-юмбо,Буркина-Фасо и прочим россиям, которые дефолтно, то есть по установкам,считают, что любой иностранец лучше их соотечественника, – этим хана. Ихждет неизбежное растворение среди тех, кто сохранил честь и гордость. Ладно,пусть даже основанные на мифах, разве в этом дело?

Она кивнула:

– Да. Неважно, на чем основано, главное – результат.Кстати, старые законы, пришедшие из тьмы веков и мифов, и сейчас болеежизненны, чем статьи Уголовного кодекса. Наш закон: око за око, зуб за зуб,кровь за кровь!.. А все эти хитрые игры юристов… В моем обществе нормальныхлюдей раздражают, даже бесят эти споры насчет адекватности или неадекватностинаказания свершенному проступку. Получается, что законы созданы дляпреступников. Для того, чтобы скрупулезно точно отмерять им шлепки по задницеза преступления или, как все чаще говорят, проступки.

Я сказал, слегка задетый:

– Юриспруденция создавалась тысячелетиями! Не зря жетакой опыт…

Она прервала:

– Я не самая тупая на свете, у меня два высшихобразования, честно-честно! – гуманитарных… это от слова «гуманность»,наверное, но все равно считаю, что закон должен защищать меня от преступников,а не преступников от меня, законопослушной гражданки! И плевать мне напридуманную вами, юристами, адекватность! Я хочу, чтобы ублюдку, которыйрасписал матерными словами наш чистый подъезд, прилюдно отрубили руки. Инаписали об этом в газетах, показали это по телевизору. Да, неадекватно,завопят юристы. Да, на всю жизнь калека, а мог бы вырасти в художника… Как же,вырастет! Зато я знаю точно, что, ужаснувшись такой неадекватности, сто тысячмелких пакостников не посмеют даже подумать написать что-то на стене!

Я развел руками:

– Увы, это только говорит о том, что мы, юристы,слишком спешим ввести в обращение прекрасные справедливые законы!

– Спешите, – подтвердила она сердито. –Спешите!.. Нельзя тянуть морковку за уши, чтобы подросла. Ваши законы… я имею ввиду созданные юристами, а не здравым смыслом, облегчают жизнь преступникам, ане законопослушным гражданам. А международные законы облегчают жизнь иразвязывают руки преступным организациям и преступным государствам. Негосударствам с преступными режимами, а именно преступным государствам!

Она промокнула губы кружевным платочком, улыбнулась. Я тожестарался держать лицо слащаво-заинтересованным, как же – богатая туристка,ничего из себя, сиськи на месте, настроение у нее, как говорят,командировочное, что значит – желает оторваться по полной, можно загудетьвдвоем всласть…

– Пойдемте, – скомандовала она. – Возьмитеменя под руку. Сделайте лицо…

– Уже сделал, – заверил я, – разве не видно?

Она посмотрела критически.

– Если с таким лицом подходите к женщинам, то яподозреваю, что вы еще девственник.