безумной храбрости, кровавые сечи, чудеса далеких земель, судьбы людей, вообще все эти истории седой старины? К чему и зачем тонким узорочьем рукописей тщательно и с упорством фиксировать труды и подвиги давно уже исчезнувших людей? И какой смысл имело то, что они содеяли? Для кого, собирая по крохам неустойчивую память, он писал, как сталкивались страсти и вожделения и чья гордая власть в итоге одолела, о реках пролитой крови, о коварстве князей? О том, как проносятся в вихре закрученной пыли всадники, осенённые тенью ратных знамен, и как рушатся там, где они промчались, империи, о том, как одни княжества склоняют голову перед другими, и о том, как звенит слава героев? Что защищают, что оберегают и сохраняют они в своих ветхих летописных свитках?

Для чего они нам нужны, эти славословия густобородых книжников? Наполнить смыслом деяния князей и епископов и на века обессмертить подвиги воевод и героев? Или просто удовлетворить любопытство?

Каждый может выбрать ответ по себе. Но одно лишь бесспорно, прошлое незримо живет в этих исписанных кириллицей желтых страницах, далекою памятью предков, уснувших в земле. Исполненное глубокого таинственного смысла, говорит оно в нас голосом крови, и разумнее знать, понимать его, чем не знать и не понимать совсем. Знать, остались ли ещё святыни для нас, от чего мы не отступим, если придется? Знать, ради чего раньше шли герои на подвиг и на муку? В чем нас никакими силами не согнут, даже если навалятся гуртом… От многих роковых ошибок избавит нас знание своего далекого прошлого, потому как в развитии человеческого общества не бывает процессов, которые происходили бы сами по себе и которые бы не повторялись спустя столетия, даже на ином уровне. Вот почему небесполезно пристально вглядеться в документы, оставленные нам предками, а не пренебрегать ими. А ведь правильно оценивая прошлое, есть возможность лучше понимать происходящее, и тогда яснее станет будущее. Как говорили древние, не хлебом единым жив человек. Однако мало кто из людей задумывается над этими вещами сейчас, мало у кого возникает желание разобраться в каракулях прошлого или минувших времен небылицах. Но, порой глядя на старинные рукописи, хочется удостовериться, что справедливость всё ж таки есть и что с каждого, кем бы он ни был, спросится потом по делам его?!

Конечно, в одной повести на все вопросы ответить не удастся, но чтобы получить ответы хотя бы на некоторые из них, попробуем полностью погрузиться в историю. А это значит, нас ждёт ещё один богатырь.

Из всех персонажей, о которых шла речь в этой книге, тот, о ком я хочу рассказать сейчас, наименее известен, хотя история его короткой жизни, безусловно, заслуживает внимания. В какой-то момент его личная трагедия слилась воедино с трагедией множества людей и стала неотделимой частью беды, случившейся с целым городом, и может быть, именно поэтому осталась в тени. Хотя скорее личная драма князя перерастала в драму целого княжества. Но я хочу рассказать историю молодого витязя, положившего жизнь на алтарь Отчизны, не обрывочно, как она выглядит в старинных летописных свитках, а целиком, и попутно снять с княжича груз нелепых обвинений в бездеятельности, трусости, а даже в предательстве, которыми походя наградили его некоторые наиболее горячие, но поверхностные и недобросовестные историки. В своих обвинениях они порой были так щедры, что «сеяли не горстью, а из целого мешка». Напридумывали сплетен и сами в них уверовали. Каждый при этом, конечно же, придавая своим словам научность и вес, ссылался на прочитанные им документы, в которых, по их же словам, царила неизъяснимая путаница — в одном сказано так, в другом эдак, и, отчаявшись в ней разобраться, они, оправдывая себя, приняли на веру то, что ближе их восприятию, ну и дальше развили и углубили, как могли, не стесняясь в эпитетах и выражениях.

Но у эдаких мастеров, если по правде рассудить, и невинный за виноватого легко сойти может, только вот концы с концами им свести никогда не удаётся. Если бы прошлое могло увидеть то, что с ним сделали сейчас такие вот деятели, оно непременно бы содрогнулось.

Но, как говорится, Бог с ними. У них своя история, у нас своя. Цитируя одного известного автора, скажу, что мы будем судить нашего героя «не по мертвой шелухе внешних кажимостей, а по глубинной сути желаний и страстей».

Можно было бы начать это повествование так: когда-то давно, во времена незапамятные жил молодой витязь, — но это будет больше похоже на сказку, у нас же жанр иной, а потому, соответствуя его канонам, начнём историю несколько иначе. В 1212 году в семье владимирского князя Юрия родился мальчик. Первенец. Может быть, именно поэтому княжеское и крестильное имя он получил в честь его деда Всеволода Большое Гнездо, который, по свидетельству автора «Слова о полку Игореве», мог веслами своих дружин расплескать Волгу, а Дон шеломами вычерпать. Вот какого масштаба был человек! Но и он был не вечен.

Братьев (сыновей Всеволода), что, сохранив наследие, усердно продолжили развивать дело отца, дружно преумножая его деяния, было двое: Юрий (отец нашего героя) и Ярослав. И дело не в том, что у Всеволода Великого, или Старшего, не было других детей, как раз были, и много, аисты носили ему детей регулярно, за что он и получил своё прозвище — Большое Гнездо, но почти во всех делах старшие братья управлялись вдвоём, изредка привлекая к решению проблем третьего брата — Святослава.

Благодаря неустанному братскому труду выросла мощная держава Всеволодовичей, и не каждое европейское государство могло тягаться с ней в одиночку. Владимирский летописец на страницах своей истории попытался оставить в назидание грядущим потомкам картину счастливых дней, в которых пребывала его земля под властью князя Юрия. И это справедливо. Владимирский князь блистал всяческими талантами и, как никто другой, заслуживал величайшего восхищения, как современников, так и потомков. Далеко князь глядел, радел за Русь. Неслучайно историк с берегов Туманного Альбиона Джон Феннел подметил: «Своей стабильностью Суздальская земля обязана мудрой политике или счастливой звезде своего великого князя — Юрий крепко держался в седле в течение всего этого периода». Крепко стояли его города: Суздаль, Ростов, Переславль, Ярославль, Углич, но всех превосходнее и краше была великолепная столица — Владимир. Буквально на глазах рос и преображался этот город. Опоясался, как поясом, рвами глубокими, оброс валами высокими, украсился дивными белокаменными храмами и церквами, что высились в нём, чего стоили одни только Золотые ворота — огромная каменная арка с крепостным сооружением и надвратной церковью.