государства на международной арене хан, ведущий орду, считаться не спешил, для него незыблемости границ не существовало. Была за ним такая сила, что рассчитывал он всерьёз и мир своею мощью потрясти, и соседей всех покорить. Враг был опасен и настолько превосходил силами, что рязанский князь срочно обратился за помощью, о чём и слал грамоты своему другу и соседу.

Владимирский князь Юрий отнёсся к угрозе всерьёз, он уже знал, что копытами коней чуждых завоевателей раздавлена и растоптана в пыль Волжская Булгария, пленена Мордовия. Он раньше других понял, куда будет направлен следующий удар пришельцев, и потому возводил во Владимире новые укрепления. Только беда пришла раньше, чем ждали. Вывод о том, что нужно сейчас делать, напрашивался сам собой, но в одиночку принимать решение не хотелось, а принимать его нужно было спешно. Как говорится, промедление смерти подобно, особенно в таких случаях. Потому созвал Юрий княжий совет, и грамоты с призывами о помощи были явлены думным боярам незамедлительно. Не первый раз собирались бородатые мужи в этих палатах, но впервые за долгие годы повод был так серьёзен, что дальше некуда, а посему все они сейчас были неразговорчивы, входили тихо, рассаживались по отполированным задами лавкам, вдоль стен, молча поглаживая бороды. У каждого было свое место. Юрий не заставил себя долго ждать, присутствующие разом встали, приветствуя его поклоном. Князь уселся в обитое бархатом кресло, насупясь, будто выпил горького настою, окинул взглядом думцев. На столе, шипя, медленно горели свечи… В палате повисла напряженная тишина.

Молчание несколько затянулось.

— Почто притихли, бояре? — обратился к советникам Юрий Всеволодович.

— А чего говорить, о коварстве степняков давно ведомо.

Бояре ждали, что скажет сам Юрий, не пытаясь прочесть его мысли и угадать тайное, а то, что он уже что-то про себя решил, они не сомневались. Затем и послал, не совета слушать, а обсудить мысли, в голову ему пришедшие, и дать указания. Как говорится, один ум хорошо… И это было верно. Юрий, великий князь Владимирский, глава Руси, с густою русою бородою, умными усталыми глазами и ранними промельками седины, решил не дожидаться, когда противник нападет на Владимир, а немедленно, всеми полками выступать на Рязань.

— Ратей ныне не собрать по-быстрому. Зима, — молвил задумчиво один из бояр по имени Дорож.

— Да, — согласился с ним князь. — Быстро силу собрать не удастся. Но и друга в беде оставлять негоже. Противник уж больно силён, одним рязанцам не сдюжить, а дальше наш черёд. — Он был человек весьма рассудительный. — Я вот что думаю. Нужно собрать тех, кто есть под рукой, и отправить к Коломне, где стоит со своими полками коломенский князь Роман, а уж оттуда они вместе пойдут к Рязани. А там уже, соединившись с Юрием, они любую орду остановят.

— А ежели что пойдёт не так? — спросил боярин Пётр Ослядюкович.

— Так и мы ждать не будем. В Москву отправим гарнизон, а сам я буду остальные дружины поджидать да собирать войско воедино. Если потребуется, оно выступит в след. И брату моему Ярославу в Киев гонцов пошлём, чтоб шёл сюда со своей дружиной без промедления.

Так как возражений не последовало, оставалось привести план в действие, а главное — решить, кто поведёт войска в помощь рязанскому князю.

У князя Юрия Всеволодовича было три сына: Всеволод, Мстислав и Владимир. Вот он и решил всех их задействовать в столь трудный для Отчизны час. При себе во Владимире он оставил Мстислава, в Москву под присмотром воеводы отправил младшего — Владимира, а самую ответственную задачу, вести полки на Рязань, поручил Всеволоду как старшему сыну. С каждым из сыновей Юрий послал бояр доверенных, воевод опытных. Всеволоду в помощь он дал знаменитого воеводу Еремея Глебовича. Воевода был прям, честен, надёжен. Одним словом: соответствовал.

Что сказать о старшем сыне князя? Всеволод был ростом невелик, но крепко скроен, в плечах и груди даже шире, чем надо. Руками был способен гнуть тугой лук, как тростинку, а стрелял из него так, что стрелы догоняли друг друга в полёте. Да и бойцом был искуснейшим, с детства учился искусству боя у отчаянных головорезов, которые закрывали границы владимирские и не пропускали через них никого, кто осмеливался пересечь их самовольно. Несмотря на свою молодость, Всеволод успел уже кое-чего повидать. Княжил в Новгороде, ходил на мордву, булгар, Чернигов. Может быть, это только легенда, но Всеволода любили все: любили смерды, любили старые слуги отца, любила дружина, любили иереи и монахи, а простые кмети, так те за своего князя готовы были в огонь и воду, или, говоря иначе, готовы были любому глотку перегрызть. Молодые дружинники, оберегатели княжича, всюду следовали за своим господином, и только смерть могла освободить их от этой службы. И Всеволод с лихвою оправдывал всеобщую любовь к себе. В бою был до удали смел, а на пирах щедр и хлебосолен. В себе был уверен настолько, что одним взглядом заставлял встречных уступать ему дорогу. Врагов Всеволод никогда не боялся и в данном конкретном случае поддерживал решение отца, считая, что не честь богатырская взаперти сидеть да за стенами городскими прятаться, а нужно ехать в чисто поле, пересчитать силу татарскую. Всеволод любил отца, быть может, больше всех прочих детей, любил горячо, безоговорочно принимая все его недостатки и слабости (например, отсутствие тяги к бранной славе), которых, стоит отметить, было совсем немного.

Получив известие о том, что Владимиру грозит война, начали прибывать на двор князя Юрия витязи из ближайших городов. Здесь во Владимире собирались сейчас герои, а не рекруты, нагнанные из-под палки. Все они добровольно съехались ратное своё умение выказать. Сформировал Всеволод добротную кавалерию, тяжёлую, бронированную. Опытные, отважные, закалённые в сотнях сражений, готовы они были за ним идти в огонь и в воду, и жизнь готовы положить хоть здесь, хоть в странах неведомых.

Быстро густели ряды кметей. Совсем скоро княжий двор наполнился ржаньем коней, гомоном и лязгом оружия. Бояре Москвы и Суздаля первыми привели своих людей вместе с ополчением. Сила была собрана, пришла пора выступать.

На прощанье Юрий, обняв и поцеловав сына, сказал:

— Смотри там! Дуром не пропади! Не лезь на рожон с татарами. Горяч ты больно! Тебе надлежит боронить землю. В том твой крест!

— Не впервой, отец! — легко улыбаясь, возразил тот. — Не пропаду! Не посрамят себя владимирцы.

А кругом гомонили гридни, кони красиво перебирали ногами, всхрапывая, гнули шеи, натягивали удила, и скрипел под их копытами снег.

— Ступай! — молвил Юрий. И досказал уже вслед: — С Богом!

Нарочито пышно