Я осмотрелась. Принцесса, как любой ребенок, любит игрушки. В итоге я прочла первое, что вспомнилось на эту тему:

— Друзей не покупают,

Друзей не продают.

Друзей находят люди,

А также создают.

И только у нас,

В магазине игрушек,

Огромнейший выбор

Друзей и подружек.

Это был Берестов. Я читала его нараспев и при этом изо всех старалась направить Дар на выздоровление принцессы. Но ничего не вышло. Может, Берестов недостаточно именит для Дара жар-птицы?

Тогда я попробовала Пушкина.

— У лукоморья дуб зелёный… — и так далее.

Принцесса слушала с интересом, но выздоравливать не торопилась.

— Что она делает? — первым не выдержал король. — Мы что, на поэтическом представлении?

Что ж, в этом мире тоже любят стихи. Уже хорошо.

— Не мешайте, — огрызнулась я через плечо. — Я пробую разные методики лечения.

— Просто подключи свой Дар, дорогуша, — посоветовал король.

Хорошо ему говорить — просто! Кому просто, а кому нет. Мне вот, например, очень даже сложно.

А тут еще врач подлил масло в огонь:

— Я же говорил, что ничего не выйдет.

Неожиданно у меня появился защитник.

— Дайте ей немного времени. Эльвенг только недавно получила Дар и еще не до конца освоилась, — вмешался в спор Аршер.

Я оглянулась через плечо на мужа. Он выглядел как тогда, в лесу. Словно готов в любую секунду сменить ипостась и заслонить меня собой. Это приятно, но вряд ли поможет.

Что же делать? Стихи не помогают. К черту поэзию! Буду петь. Но потом пусть не жалуются, сами напросились.

Когда нервничаешь, адекватные мысли куда-то деваются из головы. Вот так и я забыла все более или менее приличные песни и в итоге выдала:

— Зайка моя! Я твой зайчик.

Банька моя! Я твой тазик.

Солнце мое! Я твой лучик.

Дверца моя! Я твой ключик.

Каждый человек в своей жизни достигает вершины в том или ином деле. Сегодня я достигла пика своего позора. Сильнее оконфузиться я уже вряд ли когда-нибудь смогу.

Песня была ужасная. Почему вообще Киркоров? Я не поклонница его творчества! Это все игрушечный заяц виноват. Зря я на него засмотрелась.

Еще и спела отвратительно — я начала с низких нот, потом поднималась все выше, а последнюю строчку провизжала фальцетом. А я говорила, что пение — это не мое!

Выступление прошло в гробовой тишине. В шоке молчали все, даже принцесса с Аннабель. А я мечтала об одном — вот бы сейчас призрак убила меня. Такой позор можно смыть только кровью.

Естественно, ни о каком лечении речи не шло. Чудо, что у присутствующих кровь из ушей не полилась после моего выступления. Все были настолько потрясены, что не пытались меня остановить, а я пошла вразнос. Терять все равно нечего. Хуже не будет!

Не вышло из меня певицы? Тогда я сочиню стих! И он вылечит принцессу. Вот так я стала поэтессой и на скорую руку родила четверостишие.

Взяв ее высочество за руку, я заглянула девочке в глаза и с чувством произнесла:

— Болезни поступь обману,

Здоровье телу я верну.

И тогда моя принцесса

снова будет веселиться.

Ладно, поэт из меня тоже так себе. Рифма не просто хромала, а ездила на инвалидной коляске. Ну уж как смогла. Главное — суть ясна!

Но, как выяснилось, Дар у меня привередливый. Стих его не впечатлил, и лечение в очередной раз не состоялось.

Это было фиаско. Сейчас я точно знала, какая мелодия подойдёт моменту — похоронный марш. В мою честь.

Тут еще принцесса вырвала свою руку из моей и захныкала. Я утомила бедняжку своими песнями и плясками.

— Ее высочество устала, — вмешалась няня принцессы, которая все это время скромно стояла в углу. — Позвольте, я уложу ее вздремнуть.

— Да, конечно, — махнул рукой король, давая добро.

Няня уводила принцессу в полной тишине. Но едва дверь за ними закрылась, как король вспылил:

— Более бесполезной обладательницы Дара я еще не встречал. Поздравляю! Тебе удалось меня поразить, дорогуша.

— Если вы дадите мне еще один шанс, я не подведу, — заверила я, понимая, что сейчас решается вопрос уже моей жизни и смерти. — Ну что вы теряете! — Я вскочила на ноги.

— Время, дорогуша, время. У моей дочери оно стремительно заканчивается. Еще немного — и будет поздно передавать ей Дар жар-птицы.

Он все-таки собирается это сделать, Аршер не солгал. Я сглотнула ком в горле.

— Сколько примерно времени у меня есть? — шепотом уточнила я.

Ответила королева:

— Еще одна попытка завтра утром. Боюсь, это все, что мы можем себе позволить.

Она смотрела с сочувствием. Но понятно, что между мной и дочерью ее величество выберет не меня.

— Спасибо и на этом, — кивнула я.

— В твоих же интересах справиться, дорогуша, — добавил король. — В случае неудачи в том, что последует дальше, вини только себя.

В свои в покои я возвращалась в сопровождении все того же лакея. Он шел впереди, а я — чуть поодаль. Так я могла незаметно переговариваться с Аннабель.

— Кого ты видела в покоях принцессы? — Первым делом шепотом поинтересовалась я.

— Сама толком не знаю, — зачем-то тоже прошептала призрак, хотя ее лакей точно не услышит. — Но это было жутко.

— Опиши.

— Черная густая масса без лица и с множеством рук-щупалец, — Аннабель передернуло от отвращения.

По ее словам я представила кого-то вроде Ктулху. Вот только древних монстров не хватало! Странно, что девочка не боится. Возможно, «Ктулху» ей кажется забавным или она видит его как-то иначе. А что, монстры умеют маскироваться.

— Ты когда-нибудь встречала кого-то похожего? — спросила я.

Аннабель отрицательно качнула головой.

— Что ему нужно от принцессы? — недоумевала я.

— Мне откуда знать? Я с ним не говорила.

— И зря. Пообщалась бы, узнала что-нибудь полезное. Принцесса явно неспроста видит это существо. Или она особенная, или монстр связан с ее болезнью.

Аннабель шарахнулась от меня в сторону:

— Я к этому не подойду!

Ох, где взять сил и терпения? Я едва удержалась, чтобы не рявкнуть на Аннабель. Нашла время кочевряжиться. У меня жизнь на волоске висит!