Богдан посмотрел вниз, вспомнил, что он скорее раздет, чем одет, — полотенце на бедрах за одежду не считалось. Вернулся в номер, стал быстро натягивать джинсы и свитер.

Не верилось в то, что девчонка вызвала такси. Никто вечером в лес за тридевять земель не поедет вот так сразу. Просто Бажена не хотела оставаться с ним в одном номере, вот и всё.

«Так противен ей? Но почему?!» — ругался он про себя.

Однако как бы то ни было, он не позволит рыжей прелести гулять по лесу одной. Еще не дай бог заблудится, Богдан потом себе не простит. Дурочка может даже попросту замерзнуть, на дворе зима. При любом раскладе он приведет ее обратно в номер, пусть даже ему придется ночевать в холле гостиницы. Он должен убедиться, что с любимой всё в порядке. И пусть самой ей его забота претила.

Столько всего наговорил, а ведь не хотел… Может, не всё потеряно? Еще сегодня утром Бажена и не думала от него уходить! Богдан просто обязан выяснить, что же произошло.

Выскочил из номера уже одетый, спустился. Очень надеялся застать рыжую прелесть у гостиницы в ожидании несуществующего такси, но ее не было. Девушка с ресепшена подсказала, что его спутница убежала в ту сторону, откуда они пришли.

Богдан бросился на улицу, да только и там пусто.

В этот момент вспомнил, что живет в двадцать первом веке и для связи, вообще-то, имеется телефон! И как хорошо, что он подарил Бажене новую модель — мобильный, у которого отличный прием, а также мощная батарейка. И она всегда была на связи…

Достал мобильный, позвонил. Вот только кто бы еще трубку взял. Неожиданно на шестой гудок ему ответили.

— Алло, кто это? — Из трубки раздался раскатистый мужской бас с еле заметным восточным акцентом.

Богдан проверил, не ошибся ли номером, но нет, звонил Бажене. Тогда какого лешего трубку взял какой-то мужик? Может быть, у нее и правда любовник? Или таксист?

— Кто ты такой? — прорычал он зло. — Я тебя найду и закопаю, если немедленно не вернешь аппарат Бажене! Дай ей трубку!

Ожидал услышать всё, что угодно, но не робкое:

— Босс, это вы? Я нашел телефон вашей девушки на площадке у спиленного дуба.

— Дьявол… Рамшит, ты, что ли? Подожди меня, я приду, заберу телефон!

И зашагал прямиком в сторону базы отдыха. Решил: три километра не самый длинный путь, рассудил просто — Бажена без телефона не уйдет. Во-первых, ей надо выбраться отсюда, во-вторых, девчонки просто обожают свои мобильные, жить без них не могут, и его рыжая прелесть не исключение.

Бажена шла к базе отдыха — больше некуда. Там-то он ее и найдет, ведь без телефона она даже чисто теоретически не смогла бы вызвать такси.

Любой другой на его месте возможно уже давно послал бы подальше рыжую прелесть. Но Богдан любил… впервые по-настоящему сильно. Эти отношения для него были самыми яркими, самыми лучшими в жизни. Есть ли в такой ситуации место гордости? Он решил, что нет. Поэтому пошел ее искать. Не мог без нее… просто не мог.

Островский найдет Бажену, обнимет и, несмотря на все протесты, будет целовать, пока она не объяснит, чем не угодил, чем обидел. Не хочет замуж? Ладно, он согласен подождать. В конце концов, живут же люди и без штампа в паспорте.

«Милая, любимая, родная… Ты только возвращайся ко мне, и мы всё решим!»

Почему-то был уверен: вернется. Ведь во взгляде чертовки читались живые чувства. Он ей определенно дорог, а остальное они решат.

Шел быстро, и всё равно, похоже, чересчур медленно, потому что Бажену так и не встретил. Почему-то чем ближе подходил к базе отдыха, тем на сердце становилось тревожнее. Заметил, как мимо него промчалась белая «Нива». Чуть не сбила, так водитель куда-то торопился.

Под конец пути Богдан уже бежал… потому что почуял запах гари. Сильный запах. И впереди вдруг замаячил огонь. Кажется, горела крыша базы. Он влетел на территорию, уже ничего не видя и не слыша из-за съедающего душу ужаса. Вход в главное здание оказался объят огнем.

— Бажена! — заорал Богдан не своим голосом, едва подбежал к месту.

Не мог объяснить почему, но был уверен: любимая в здании.

Достал телефон, позвонил еще раз в слепой надежде, что рабочий где-то здесь, и скажет ему, что в здании пусто, а Бажена с ним рядом, в безопасности. Но вместо этого вдруг услышал отголоски звонка из внезапно распахнувшейся двери здания.

— Бажена! Милая! — заорал снова.

Но никто ему, конечно, не ответил.

В голову закралась ужасная картина, как Бажена решила спрятаться от холода в здании, а там загорелась проводка или случилась еще какая-то беда. И вот его милая беспомощная девочка задыхается от дыма, отчаянно нуждается в помощи…

Дольше не думал, рванул к отрытой двери, прикрыв голову кожаной курткой.

Стащил ее, когда зашел внутрь, и обомлел. В комнате было слишком жарко, Островскому подумалось: еще хоть на чуть-чуть тут задержится, и кожа покроется волдырями от ожогов. Две стены уже горели, отчаянно трещали, выли, а чуть в стороне от центра помещения возвышался какой-то странный столб пламени. Больше походило на огненную дверь… портал. Возле него-то и валялся телефон.

— Я схожу с ума… — зашептал Богдан, когда увидел в портале какую-то избу.

Здание старое, будто из прошлого века.

А потом вдруг там, вдалеке, увидел мелькнувшую на секунду рыжую голову.

— Бажена! — снова заорал и прыгнул в портал.

Невыносимый жар сменился диким, собачьим холодом. Таким, какой испытываешь разве что провалившись в прорубь. Когда одежда мокрая насквозь и тебя пронизывает тысячей ледяных иголок. Богдан когда-то падал в ледяную воду, помнил мерзкое ощущение.

К счастью, скоро вынырнул из ледяного мира в мир обычный, хотя не менее странный.

Обернулся, а портал позади него замерцал, задергался, очертания его стали размываться и… исчезли! Теперь он стоял один посреди леса перед бревенчатым забором, и здесь ничего не горело. Прошел дальше, отыскал калитку и замер, увидев в дверях избы Бажену.

Рыжая прелесть выглядела совершенно необычно, на ней красовался костюм в стиле милитари, а на жилетке были развешены какие-то мешочки.

— Милый! Дорогой! — запричитала она и рванула к нему.

Подбежала, ощупала. Только тут Богдан заметил, что мех на вороте куртки изрядно подпален.

— Ты как здесь… — застонала Бажена.

— Ага, теперь ты обо мне беспокоишься, да? — пробурчал он, вглядываясь в любимое лицо.

Бажена отпрянула, но уйти далеко Богдан ей не дал. Притянул к себе, обнял по-хозяйски, прижался губами к ее макушке и зашептал с чувством:

— Давай мириться, милая! Я не могу врозь, слышишь? Чуть с ума не сошел, когда понял, что ты могла сгореть. Я для тебя всё сделать готов… Только скажи, что нужно, и я это сделаю!