На марше, по понятным причинам, «Вепри» прикрывали обоз, и я еще раз изумился, как мало изменились принципы ведения боевых действий за века. Обеспечение охраны обоза не имело ну вот решительно никаких особых отличий от проводки колонны в лесах кавказского горного туристического кластера. Практически вся разница была в вооружении и его возможностях. Например, в сильных отрядах бокового охранения, которые, действуя на лошадях, довольно легко могли нейтрализовать угрозу засады на ядро колонны там, где не могла действовать техника.

Я даже пожалел, что никакой засады не случилось, было бы весьма интересно сравнить и этот аспект. Однако без нападения все же обошлось. С пути-дороги нашей колонны все живое разбегалось пуще тараканов, единственным признаком присутствия недоброжелателей стали наши плененные в ходе ночного нападения воины, что не сумели доказать народным мстителям свою состоятельность и в результате оказались развешенными на сучьях вдоль дороги. Трупы, понятно, пришлось снимать и закидывать на телеги для последующих похорон. Кроме этого, произошла разве что только стычка одного из разъездов с каким-то замешкавшимся быдляком, вполне возможно даже не из представителей патриотических сил, а с абсолютно аполитичной лесной фратрией. Ополченцы без рассусоливания вырубили две трети группы, потеряв одного из благородных воителей раненым в ногу. Он, собственно, о подробностях сшибки и рассказал.

Подспудно ожидаемые всеми неприятности нашли нас уже под Вальдлоком.

Раскинувшийся под стенами замка лагерь гудел как растревоженный улей. Офицеров «Вепрей» вызвали к барону еще до того, как первые повозки обоза пересекли лагерный периметр.

Отправленный к нам посыльным оруженосец барона Фальтин ан Дейден сиял улыбкой до ушей:

– Фер Лойх, фер Вран! Его милость повелевают вам немедленно прибыть к нему.

– Что, только нам двоим, шен Фальтин? – удивился капитан.

– Да, только вам одним. Со слов барона, шен Боудел за ротой присмотрит.

– Правда, что ли? – Скривился капитан, за Лойха нагло решали, кого из лейтенантов надо оставить командовать подразделением в его отсутствие.

Фальтин улыбнулся уже виновато и развел руками, типа он тут ни при чем, а только разместил объяву.

Тоже подъехавший к нам Боу кивнул слегка поклонившемуся ему парню и безразлично пожал плечами:

– Езжайте уж, не видите, что что-то случилось. Управлюсь.

Ан Феллем кисло махнул рукой.

– Ведите нас, шен Фальтин.

Оруженосец развернул коня и пристроился рядом с моим Бароном.

– Фер Вран, а правду говорят, что вы той ночью кнехта вместе с его конем… – от недостатка слов и обуревающих его эмоций парнишка задергал руками, словно его вешали, и выпучил глаза, – своим мечом того… крякс – и напополам?

Улыбки не сдержал не только я, но и надувшийся как мышь на крупу Лойх ан Феллем.

– Неправда, шен Фальтин. Как всегда среди лагерных сплетен, на одном углу пёрнули, на другом обосрались.

– Правда? – Оруженосец разочаровался, пожалуй, даже пуще, чем ан Феллем вчера вечером.

– Правда. Первый ударом отрубил голову лошади. Кнехт упал вместе с ней, но успел выдернуть ноги из стремян. Его я зарубил вторым ударом. Трупы коня и хозяина легли на одной линии.

– Вот оно что! – Успокоился шен Фальтин. – А когда я себе такой же большой меч прикуплю, дадите пару уроков?

– Началось! – Возвел очи горе я. Ан Феллем, улыбаясь, отвернулся.

– Я ведь вас ночью видел, – поспешил меня приболтать парнишка, пока ему не отказали, – очень знаете, фер Вран, по-настоящему пробрало, хоть и в темноте. Крякс – и как бурдюк с водой вскрылся.

– Это где вы меня видели, шен Фальтин? – В принципе по своему положению я мог молодому ан Дейдену и потыкать, однако ничто так не стоит дешево и не ценится так дорого, как элементарная вежливость. Парень был из благородного семейства, и переход к рыцарскому обращению фер для него, безусловно, был не за горами.

Для имеющих кое-какое состояние или родственную поддержку представителей уже имеющих герб родов получение прав, или, если угодно, личного титула рыцаря процедурой было больше технической. Это неблагородным людям в Империи ради смены шена на фера требовалось лезть из шкуры, ибо вместе с правом на сиё обращение они получали герб нового благородного рода и кусок родовой земли от императора, что никак не могло обойтись без участия государственной власти. Изрядно, к слову сказать, забюрократизированной.

Там, где герб уже присутствовал, вмешательство государства в дела воинского сословия сводилось к минимуму, от него, пожалуй, требовались только регистрация и контроль над соблюдением условий приёмки.

Нетитулованный дворянин признавался достойным войти в воинскую элиту своего сословия исключительно прилюдно, в присутствии не менее чем трех благородных рыцарей. Каждый из свидетелей в ходе церемонии должен был громко и четко подтвердить окружающим, что не знает за молодым (или не очень) человеком ничего порочащего и согласен, что кандидат достоин этого звания. Прочим присутствующим не возбранялось и возразить. Если возражений не последовало, посвящение документировалось на соответствующей грамоте и скреплялось участниками своими подписями и печатями. Далее новоиспеченному рыцарю оставалось только предъявить эту грамоту ответственным органам для занесения в специальный реестр.

В общем, от земных церемоний с шлепанием мечами по плечам тут было очень даже далеко, да и само понятие рыцаря немного отличалось. Здесь nobilis (знать, правящее сословие или, если упростить, то дворянство) земной истории не было тождественно miles (военно-благородному сословию). Системы успешно сосуществовали параллельно. Рыцарь был титулом из иерархии miles; благородный господин, барон, граф и т. д. – nobilis. Соответственно, титульной аристократии, для того чтобы стать полноценной частью военно-благородной корпорации, посвящение в рыцари требовалось точно так же, как и дну благородного сословия, где отличия от черни шли только по происхождению, и смена обращения шен на фер была, с какой стороны ни взгляни, огромным достижением.

Собственно, как такового «стерпи этот удар и ни одного более» вообще не было. Земное посвящение в рыцари в Аэроне и зоне его культурного влияния заменяло вручение посвящающим нового – «рыцарского» меча, о который посвящаемый резал ладонь и размазывал кровь по клинку в знак принятия своих прав и обязанностей, и опоясывание рыцарским поясом с висящими на нем ножнами. Что большинство боевых мечей требовало отдельной перевязи, в данном случае никого не интересовало – традиция. Что же до прав, то они сравнительно с уже имевшимися у благородного господина ранее росли совсем негусто, а применительно к посвящаемым в рыцари представителям титульного дворянства, то для них в принципе не менялось ровным счетом ничего, кроме получения прав присвоения данного титула и личного обращения кир в качестве довеска. Это простолюдины сразу возносились «из грязи в князи», получая герб, обращение фер и стоившие определенных денег земли одновременно, а что касается капитанов наемных рот и лиц им соответствующих, то и продвинутые права баннерного рыцаря в придачу.