– Но, Стил, разве ты не понимаешь? Меня уже нет. Мне просто повезло достучаться до тебя сейчас. Серафима полностью завладела моим телом. То состояние, в котором я существую сейчас, даже существованием назвать сложно. – По щеке скатывается еще одна слеза, и я совсем перестаю сдерживаться. – Ты ведь не убьешь меня, ты просто поможешь мне идти дальше.

Мне больно говорить эти слова, но так и есть. То, что мы сейчас встретились, это просто дар, но на этом и всё. Это ничего не изменит. Серафима так крепко вцепилась в меня, что я больше никогда не смогу стать собой, и Стил должен понять это и сделать то, что положено.

– Ты ошибаешься. Ты не исчезла. Ты здесь, со мной.

– Но это не так. Точнее, не по-настоящему. – Я давлюсь этими словами, но я должна их сказать. – Нет, я точно знаю, что ты должен отпустить меня.

– Никогда.

– Тогда весь мир рухнет, сгорит дотла. Мы будем в этом виноваты.

– Так тому и быть.

Эмберли вырывается из моих объятий; я делаю шаг вперед, чтобы обнять ее снова, но она протягивает руки вперед, не давая этого сделать. Во сне она постоянно просила меня убить ее, я должен предвидеть такой исход событий.

– Скажи, что ты шутишь, – говорит она.

– Но я не шучу. – Я скрещиваю руки на груди, чтобы не потянуться к ней во время нашей молчаливой игры в гляделки. Это было бы даже мило, если бы ставки не были настолько высокими. – Есть идеи, по какой причине Серафима так долго ждала и не отнимала твое тело? – Спрашиваю, переводя разговор к делам насущным: – Ей нужно было накопить силы, чтобы справиться с твоей сущностью? Или она отсиживалась до поры до времени, чтобы собрать побольше компромата на нас? – Возможно, я цепляюсь за соломинки, но я уверен, что есть способ, прибегнув к которому, можно с ней справиться.

Эмберли опускает взгляд, рассматривая свое запястье.

– Браслет, который Торн дал мне, тот, что с белым духовным камнем, сдерживал Серафиму, поэтому мы ничего и не знали. Я сняла его в резиденции старейшин, и в ту же ночь она создала прорехи в барьере между мирами. После этого она добровольно затаилась, чтобы разузнать как можно больше информации и заполучить сферы.

– Эмберли, вот оно, браслет. – Не могу удержаться и тянусь к ней снова. Она не отталкивает меня, когда мои ладони оказываются на ее предплечьях. – Мы снова наденем его на тебя, чтобы подавить Серафиму, пока не придумаем, как избавиться от нее окончательно. Он все еще в резиденции? Где именно ты его оставила?

Она рассеяно прикусывает губу, вспоминая. Пока она думает, взгляд ее скользит влево и вверх.

– Я сняла его в ванной, в гостевой комнате, в которой мы жили вместе Эш. Положила его на столешницу, но я не знаю, сделала ли что-то с ним Серафима после. Кажется, на следующий день я его не видела, но я смутно помню то утро в принципе.

За это можно зацепиться. Позвоню Дикону и попрошу обыскивать комнату до тех пор, пока он не найдет его.

– Но здесь есть еще один. Торн использовал его, чтобы разбудить меня.

– Разбудить тебя? – Одно лишь упоминание о Торне распаляет во мне гнев, но я держу себя в руках.

– Он надел его на меня, и Серафима отступила. Думаю, Торн просто хотел попрощаться. Когда браслета не стало, Серафима не занимала мое место до тех пор, пока меня не вырубили.

Я подавляю желание зарычать. Вот же придурок. Я знаю, Эмберли очень трепетно к нему относится, а он еще и смеет морочить ей голову, как будто и без этого мало боли причинил? Это все равно что поворачивать нож, давно воткнутый в ее спину.

Отправляю свое желание о расчленении Торна на задворки сознания.

– Значит, у нас уже два шанса надеть на тебя этот браслет снова. Это хорошо.

Она продолжает терзать свою нижнюю губу, между бровей у нее появляется тревожная складочка.

– Это сработает, – уверяю я ее. И сам в это верю, потому что просто обязано сработать. В мире просто нет вселенной, в которой я смогу существовать без нее. – Тебе просто нужно продержаться чуточку подольше.

Она кивает, но выглядит все еще неуверенной. Опускаю голову и целую ее в нижнюю губу, потому что наблюдать за тем, как она кусает ее, просто какое-то издевательство. Я не могу упустить такую возможность. Она охает от неожиданности, и я, пользуясь моментом, углубляю поцелуй, тем самым напоминая ей, ради чего она должна держаться.

В моих руках Эмберли словно пламя, которое полностью мне подчиняется.

Я не был готов, что ее вырвут из моих объятий. Торн прижимает ее к себе, положив одну руку на талию, а другой, с мечом, надавливает ей на глотку. Я собираюсь было схватить кинжал, но здесь и сейчас единственное оружие, которое у меня есть – это слова.

– Как ты здесь оказался? – требовательно спрашиваю я.

– Интересный факт о создании совместных снов, – говорит он, и одна сторона его рта приподнимается в оскале. – Это одна из способностей серафимов.

– Торн, отпусти меня, – требует Эмберли. Она отклоняет голову в сторону, чтобы не порезаться о меч в его руке, но взгляд ее, так же как и у меня, наполнен яростью.

– Боюсь, что не могу. Пока ты связана с ним, вернуть тебя назад нет никаких шансов. Что-то мне подсказывает, что в ту же секунду, в которую я опущу оружие, вы двое снова сцепитесь вместе, как осьминоги.

Не знаю, может ли этот придурок действительно навредить Эмберли в этом странном месте, похожем на сон, но рисковать не хочется. Пока к горлу моей девушки прижат кинжал, все, что я могу – только рычать.

– Как ты вообще узнал, как попасть сюда? – спрашивает Эмберли. Сейчас она мыслит значительно рациональнее, нежели я. Мысли об убийстве Торна занимают сейчас слишком много места в моем подсознании.

– Понял, что что-то не так, когда заметил коматозный взгляд Серафимы. Пора прощаться, Эмберли. У нас еще есть дела.

– Нет! – Я тянусь к ней, но Торн оттаскивает ее назад, и они исчезают в тумане из теней.

Кричу ее имя, но оно лишь эхом отдается в пространстве. Слишком поздно. Она уже исчезла.

С неба падают снежинки, оседая на влажной земле. Большинство из них тут же тает, температура недостаточно низкая, чтобы они остались в прежнем состоянии, но я все равно продрогла до костей. Шотландия, безусловно, прекрасна даже в середине зимы, но сырой холод явно не для меня.

– Как ты, держишься? – спрашивает Грейсон. Прикусив щеку, он внимательно осматривает меня с головы до ног своими сине-зелеными глазами.

Я киваю, смахивая с одной из моих кудряшек, той, что на лбу, каплю воды. Она приземляется мне на нос, заставляя содрогнуться. Я вытираю ее, а затем снова засовываю руки подмышки, чтобы согреться.

– А меня ты ни о чем таком не спрашиваешь, – подает голос Нова, выглядывая по другую сторону от Грейсона.