– Потому что ты не трясешься как осиновый лист.

– Эй, да ладно тебе, – говорю я. – И совсем я не трясусь как… а… а… апчхи! – Я закрываю ладонью в перчатке лицо, чтобы козявки из моего носа не оказались на земле. Убрав руку от лица, я морщусь, глядя на сгусток соплей перед собой.

– Фу, Эш. – Нова корчится. – Мерзость какая.

Спасибо, подруга.

– Держи. – Грейсон засовывает руку в карман пальто и вручает мне носовой платок. Я старательно вытираю грязь. Слава Богу, мои щеки уже красные из-за мороза, и он не понимает, что они покраснели снова из-за него. Было бы стыдно.

– Как думаешь, где сейчас остальные? – спрашивает он.

Весь день я изо всех сил старалась не думать о другой группе. Меня раздражает тот факт, что нам пришлось разделиться. Не знать, как у них там дела – это особый сорт издевательств, но сейчас я благодарна за смену темы. Все что угодно, лишь бы не думать о холоде и отвлечь внимание Грейсона и Новы от огромной сопли, недавно вылетевшей из моего носа.

– Наверняка где-нибудь в тепле, – говорю я, топая ногами, чтобы хоть как-то вернуть им чувствительность. – Наблюдают за тем, как мы направляемся на Северный полюс, чтобы захоронить сферу в ледниках, пока сами везут свою к какому-нибудь вулкану на Гавайях. Если все так и есть, то Стер мой должник.

– Зато представь, если мы отправимся на Северный полюс, возможно, встретим там Санта Клауса, – произносит Грей с улыбкой.

– Была бы не против, если этот парень заварит для нас кружечку мятного чая, пока мы до него добираемся. – Ммм. Звучит потрясающе.

Грейсон потирает руки друг об друга, разгоняя кровь, а затем дует на них, чтобы согреть.

– А что, если его дом сделан из имбирных пряников, и там можно будет есть все что душе угодно?

– Вообще, я озвучила рандомную мысль из головы, но я не против. Звучит очень вкусно. – Желудок урчит при воспоминании о мятном чае и имбирном прянике. – А эльфы ведь совсем другой вид, да? Думаешь, у них и правда заостренные уши?

– Если нет, было бы весьма жутко. Без заостренных ушек они бы выглядели, как обычные люди, это было бы очень странно.

Я киваю, соглашаясь. Уже собираюсь было сказать что-то про оленей, но замечаю, как на нас пялится Нова.

– Что? – спрашиваю я.

Она только головой качает:

– Вы же не верите в существование Санты… да?

Я уже собираюсь ответить ей, что мы просто прикалываемся, когда Грей говорит:

– Да ладно тебе, Нова. Ты же знаешь, что во всех выдумках и мифах есть зерно истины.

Он лукаво поднимает и опускает брови, а затем подмигивает подруге.

Нова открывает рот, чтобы ответить, когда мы слышим поблизости рев мотора мотоцикла. Мы оборачиваемся в сторону дороги и видим, как к нам подъезжает Киара. Она останавливается и глушит двигатель, снимая шлем, но на землю не сходит.

– Все улажено, – говорит женщина. – Нам есть где спать, и мы улетаем отсюда первым же рейсом. Идемте, зайдем внутрь, вам нужно согреться.

Да. Полностью поддерживаю. Единственный раз, когда нам удалось отдохнуть прошлой ночью, был тогда, когда мы ехали в грузовике из Оксфорда в Бирмингем. Как только мы прибыли в Шотландию, сменили машину на мотоциклы и весь день ехали по проселочным дорогам. Чуть меньше часа назад мы прибыли в Инвернесс и ждали родителей Новы на окраине города.

Сгибаю пальцы рук, перекидывая ногу через свой транспорт. Сидение жесткое, но ничего страшного. Я добиралась сюда десять часов, так что вытерплю еще минут десять. Когда все готовы ехать, а сфера надежно спрятана в седельной сумке Грейсона, мы едем за Киарой по небольшому очаровательному городу. Современность здесь смешана с древностью. Некоторые части этого населенного пункта создают ощущение попадания в прошлое: каменные соборы, небольшие пабы, книжный магазин и даже замок.

Город мы проезжаем без остановок, а далее движемся на восток, огибая залив. В какой-то момент Киара сворачивает от воды и ведет нас по каким-то извилистым дорожкам, пока мы, наконец, не добираемся до фермерского домика. Погасив двигатели и спустившись на землю, она велит нам припарковаться в сторонке.

Замечаю дымоход со струящимся оттуда серым дымком и уже практически чувствую жар от огня, согревающего мою замерзшую кожу. Иду ко входной двери, когда Киара окликает меня:

– Нам не сюда, Эш. В другую сторону.

Нахмурив брови, я вместе с остальными участниками группы обхожу дом и сдерживаю стон, когда вижу, как Киллиан выходит к нам из сарая за домом.

– Что? А в гостинице места нет? – спрашивает Нова у отца, скорчив недовольную мину. Радует, что не только я не особо довольна нашими новыми «апартаментами».

– Просто и без излишеств, – отвечает он.

Нова накручивает прядь волос на палец и снова отпускает, губы ее кривятся в гримасе недовольства. Мне приходится отвернуться, чтобы скрыть улыбку: я знаю, она расстроена, что не сможет сегодня распустить волосы на ночь. Пока мы входим в сарай, я кидаю взгляд на Грейсона, и он ухмыляется мне в ответ. Как и я, он в курсе привычек Новы относительно прически.

Я приятно удивлена тем, что на самом деле это не действующий сарай, а скорее ночлежка. По правую и левую стороны стоят по три двухъярусных кровати. Посередине стоит узкий фермерский столик. Еще с правой стороны есть дверь, которая, я надеюсь, ведет в полноценную ванную комнату. Горячий душ кажется сейчас чем-то божественным.

– Что за потрясающий запах? – спрашивает Грейсон, быстро направляясь к столу в центре помещения. На нем стоит корзина, а под ней тарелки и столовое серебро. Открыв крышку, он достает миску с картофельным пюре, буханку черного хлеба и несколько круглых штуковин, похожих на запеченный картофель.

– Хозяева были так любезны, что решили накормить нас ужином, – говорит Киллиан, подходя к скамейке, присаживаясь и начиная раздавать тарелки.

Мы все рассаживаемся по местам, а Нова стонет:

– Только не хаггис[3].

– Но он же очень вкусный, – говорит Грейсон, накладывая в тарелку пюре, кусочек хлеба и одну из штуковин, похожую на картошку.

Нова морщит нос.

– Только если тебе нравится употреблять в пищу печень, почки, сердце, легкие и другие субпродукты животного происхождения, приготовленные в бараньем желудке.

Грейсон пожимает плечами.

– Для меня он на вкус как сосиски.

Мой аппетит стремительно падает, как только я вижу, как Киара отрезает кусок хаггиса. Он действительно очень похож на фарш с очень сильным запахом, отдающим чем-то острым. Я уже собираюсь взять тарелку и накидать туда картошки и хлеба, но Грейсон ставит передо мной свою.