Да, мир несовершенен, неказист, полон царапин и дырок от мелкой лжи, от подделок.

Так он устроен.

Иногда что-нибудь соединяется, иногда что-нибудь рвется.

Это мир.

Неидеальный.

И в нем – неидеальные люди и компании, любовь в нем тоже неидеальная, вся в порезах, хрупкая, ломкая.

И все же это – мир, это – люди, а это – любовь, несмотря ни на что.

Неидеальная, но любовь.

А теперь, когда мы внедрили в твою красивую головку новую идею, настало время сказать тебе, чтобы ты закрыла книгу и подняла глаза. У тебя гость.

Из автобуса вышел Леон Венесуэла.

Он потрогал пальцем свои колючие усы, как делал всякий раз, когда его посещала мысль, достойная вздоха, – и вздохнул, конечно.

Он вспоминал, что когда-то у него была собственная серебристая машина. BMW. С откидывающимся верхом и подогреваемыми сиденьями. А теперь – автобус. Как пали сильные[26].

Когда-то все торговцы переживаниями на улице знали, кто такой Леон Венесуэла. Именно он вовремя понял, какое место на рынке переживаний займут впечатления от путешествий, и сумел накопить безумное количество поездок по всему миру, почти все – в маленьких бутылочках, как в мини-баре. Идея мини-бара была, без сомнения, просто гениальной.

Раньше он был просто Леоном Леви, но реализация партии из двадцати бутылок с отдыхом в Венесуэле оказалась первым шагом большой успешной карьеры и сделала ему имя – как в прямом, так и в переносном смысле.

Поначалу он торговал, как все. Устные договоренности, сделки на улице, попытки заключить договоры с магазинами напитков. Обычное поведение мелких торговцев переживаниями. Но потом в его мозгу созрела та самая гениальная идея – продавать настоящие путешествия «все включено».

Система была проста.

Клиент хотел отпуска – и получал отпуск. Настоящий. В гостинице в Тверии, в Нетании или в каком-нибудь шале на севере страны – не важно где. Главное, чтобы в комнате был мини-бар. У Леона Венесуэлы была разветвленная сеть контактов, он сотрудничал с управляющими гостиниц, в которых отдыхали клиенты. Он поставлял им бутылки с переживаниями, а они ставили их в мини-бар, «к услугам гостей». Гостиницы поднимали цену – включали в нее переживания, а прибыль делили пополам. Цены были куда выше, чем на переживания, которые продавались клиентам на улице. Здесь был свой стандарт качества, и клиенты соглашались заплатить больше, ведь, помимо переживания, они получали и «настоящий» отдых – реальную гостиницу, завтраки, услуги…

Так они ездили на выходные в Ашкелон, а возвращались с рассказами о двухнедельном отпуске на Тенерифе.

Все были довольны, а Леон – счастливее всех. Дело процветало, успех давал ему чувство… что он преуспевает, естественно.

Но времена меняются.

Мода проходит, деловые связи ослабевают, рынок обрушивается, потому что конкуренты обваливают цены. По улице Бен-Иегуды ходил один тип, который продавал путешествия в таблетках – даже не в бутылках, как это принято. Люди принимали их перед вечеринкой – и давай всем рассказывать, каково было в Париже в последний раз. Он продавал всем одно и то же путешествие, паразит, – и ему это сходило с рук!

Леон Венесуэла был вынужден делать то, что нужно для выживания. Снижал цену, пробовал всякие новые или экспериментальные переживания, начинал работать с новыми переживателями, а у них товар был не всегда качественный. Выбор все сокращался. Его поставщики уходили на пенсию или вовсе исчезали. Прибыль была уже далеко не такая, как раньше. Полгода назад он даже был вынужден пойти на «нормальную» работу и продержаться там почти два месяца, чтобы заплатить за квартиру. Дело труба, в общем.

Поэтому, когда ему позвонила Вентор, он тут же ответил, что уже едет. Что на автобусе – не сказал. Неприятно все-таки.

Но, может, у нее есть для него какое-нибудь предложение.

Вдруг она хочет отправить его куда-нибудь за переживанием? Давненько он этого не делал. Это может быть мило – если он все еще помнит, как это делать. По крайней мере, он очень надеется на это.

Он шел по улице, сунув руки в карманы.

Он переживет и эту полосу. Он выживатель. Или выживальщик – как ни назови.

Когда он толкнул дверь «Неустойки» и вошел, он сразу же увидел мадам Вентор: она сидела за столом и ждала его.

– Как дела, Вентура? – весело спросил Леон Венесуэла. Надо показать, что «дела в порядке». Финансовые прорехи не бывают привлекательны.

– Моя фамилия – Вентор, – ответила она. – Все нормально. А у тебя как дела, Леон?

Леон подбежал к ней вприпрыжку.

– Живем, живем, сама знаешь. В большом мире все по закону джунглей, но я пока держусь на плаву – стараюсь, по крайней мере.

Он осмотрелся:

– Что тут произошло? Была война? И стол в дырках, и… Что это? Что тут взорвалось?

– Небольшая авария, – ответила мадам Вентор. – В любом случае нам нужно поскорее сделать тут ремонт. Ущерб не больно-то велик. Нужно заменить барную стойку и немного подлатать потолок. Заменить столы – не проблема.

– Но… что стряслось-то?

Мадам Вентор встала и указала ему на стул за своим столиком.

– Садись, Леон, – сказала она.

Леон сел, а мадам Вентор тем временем зашла за стойку.

– Можно предложить тебе что-нибудь выпить? Может, пива?

– Пиво? – переспросил Леон. – В такой час?

– Давно ли ты стал пить пиво строго по часам?

– Ну ладно, – сдался Леон. – Но только чистое, хорошо?

– Чистое, – сказала мадам Вентор. – Совершенно обычное пиво. Думаешь, что при нынешнем состоянии рынка я потрачу на тебя пиво с переживанием? Абсолютно чистое пиво, шкет.

Леон терпеливо ждал, пока она наполнила два стакана до краев, села напротив и поставила стакан перед ним.

Он сделал несколько больших глотков.

– Так что нового в мире уличных торговцев?

– Ты же знаешь, что мы предпочитаем называть себя независимыми торговцами, – ответил Леон.

Мадам Вентор рассеянно отхлебнула немного пены.

– Как скажешь.

Леон вздохнул. Эти почти дружеские посиделки вдруг развязали ему язык.

– Непросто, – сказал он. – Качество товара, который продается на улице, все падает. Новых переживателей уже нет, а клиенты все время хотят чего-нибудь оригинального и интересного. Хуже того, крупные клиенты нанимают личных переживателей. Люди среднего достатка почти перестали покупать наш товар. Ты, конечно, замечала это и сама.