бурят и житовских крестьян, к которым относился и сам Большедворский. Убит ею был лишь председатель Куленгского волостного исполкома Григорий Корнилович Житов. Причем, его не зарубили, а расстреляли, и одного, без жены. Еще шесть взятых в плен коммунистов вскоре оказались на свободе.

К тому же, как я узнал из метрических книг, в период с 1901 по 1919 год у «приленских» Житовых родилось всего четыре Георгия (Егора) – в семьях Николая Евстафьевича, Георгия Исидоровича, Николая Корнильевича и Григория Федоровича соответственно в 1904, 1910, 1914 и 1915 годах. Ни одному из тех Егоров в 1920 или 1921 году не было четырнадцати лет, и ни одного из их отцов не убивали повстанцы. Предвидя же довод о том, что в рассказе Белоусова и Гудкова «Разыскана через пятьдесят лет (Черепаниха)»200 опознавший Анну Черепанову житель Верхоленья назван не Егором, а Иннокентием Георгиевичем (Егоровичем) Житовым, сразу на него отвечу: не было человека и с таким именем, имевшим в начале 1920-х годов возраст, близкий к четырнадцати годам[347].

Мало того, официальные источники ни об одном убийстве отрядом Черепановых жен большевиков, либо каких-либо Житовых из каких-либо поселений вообще не сообщали. Зато, к глубочайшему сожалению, семьи Житовых из Качугского района вскоре сильно проредила окрепшая Советская власть. Она в 1937–1938 годах незаконно репрессировала целых пятнадцать их глав, в том числе восемь расстреляла.

Далее Владимир Баранчук утверждает, что к делу Анны Черепановой «были приложены сотни страниц и десятки фотографий, запечатлевших ее “художества”. После предъявленных ей обвинительных статей Уголовного кодекса РФ, согласно которым она заслуживает высшей меры наказания, сердце 80-летней старухи не выдержало». Из чего следует вывод: Анна Прокопьевна, многолетняя верная спутница Адриана Григорьевича Черепанова, избежала судебного приговора вовсе не благодаря истечению срока давности, а из-за случившейся с ней смерти.

В вышеизложенных событиях есть еще несостыковки. Во-первых, Адриан и Анна не могли в Иркутск добираться поездом, ведь в те времена приленская тайга поездов еще не видела, их движение открылось только в 1950 году. Во-вторых, в 1922 году в Бирюльке, как и в других верхнеленских поселениях, властвовали большевики и никаких «идейных вдохновителей» типа «вашингтонского обкома» там быть не могло. В-третьих, вряд ли повстанцы, имеющие уникальный партизанский опыт и боевые навыки, позволили себе вот так просто нарваться на ГПУшника[348], а нарвавшись, не суметь от него отбиться. В-четвертых, как-то уж нереально либеральным оказался режим нахождения под стражей опаснейших «бандитов», который позволил им бежать, причем семьей. В-пятых, якобы имеющаяся подписка о невыезде не могла послужить официальным оправданием для тюремщиков побега арестантов. Наверняка отпустивший на волю под такую подписку случайно пойманных врагов сам попал бы, да еще вместе со всем начальством тюрьмы, под арест. И, наконец, в-шестых, крайне сомнительно наличие на руках у беглецов из-под стражи собственных документов.

Все объясняет другая, действительно добротная работа – диссертация Павла Новикова «Вооруженная борьба в Иркутской губернии и Забайкальской области». По ней, «28 декабря 1922 г., воспользовавшись объявленной амнистией, отряд А.Г. Черепанова в с. Бирюлька сдался, в т. ч. офицеры Д.И. Шелковников, П.Н. Шеметов, И.А. Яковлев. Всех перечисленных доставили в Иркутск и 30 декабря заключили в тюрьму. Почти через год, 24 ноября 1923 года, супруги Черепановы до суда были выпущены под подписку о невыезде. Оба уехали на Дальний Восток, где проживали в Колокане»201.

Так, значит, в конце декабря 1922 года, когда дальнейшее сопротивление окрепшей советской власти в Верхнеленье стало бесполезным, оставшиеся в живых бойцы отряда Адриана Черепанова сложили оружие и добровольно сдались. Вероятно, они поверили в объявленную амнистию и ждали мягкого приговора. Однако, вскоре поняли, что полагаться на обещания Советской власти нельзя, и она в конце концов их расстреляет. Вероятно, воспользовались передышкой и нахождением в тюрьме для восстановления сил, свиданий со своими близкими, выбора надежного варианта сокрытия после выхода из тюрьмы под подписку о невыезде. А изменить меру пресечения на такую подписку им вполне могли. Мол, зачем бежать тем, кто сам же сдался?

Что бы там ни было, но Адриан и Анна Черепановы обхитрили надзирателей и скрылись. Как знать, может они еще успели помочь забайкальским повстанцам, к примеру, тому же Валентину Дуганову.

И, судя по всему, место их жительства после выхода из заключения было выбрано отнюдь не случайно. Я с удивлением обнаружил, что забайкальский поселок Калакан находится на реке Витим в Тунгокоченском районе (прежде – Витимо-Олекминский национальный округ с центром в Усть-Муе, затем – в Калакане). А, согласно «Книге памяти Восточного Забайкалья», в том же районе заведовал товарной базой райпотребсоюза Андриан Гавриилович Черепанов. Он – еще один племянник Адриана Григорьевича, рожденный 2 августе 1894 года в Кутурхае, но живший со своей семьей – женой Натальей Васильевной (она урожденная Черепанова, его пятиюродная тетя) и сыном Михаилом – в Нерчинске. Может, он помог своему дяди с обустройством на новой месте.

К тому же, очень недалеко – в ста километрах от Нерчинска и в двухстах от Канакана – располагается село под названием Утан, граничащее с Тунгокоченским Чернышевского района Забайкалья. И в том селе жили сотни крестьян Черепановых, вполне вероятно, потомки верхоленского купца Ивана Федоровича Черепанова или его однофамильца илимского крестьянина Михаила Захаровича. Некоторые из них принимали участие в антибольшевистских восстаниях.

Не знаю, связано ли это было как-то с Адрианом Григорьевичем, но его племянника Андриана Гаврииловича Черепанова 26 мая 1938 года арестовали, через неделю приговорили Тройкой УНКВД по Читинской области по статьям 58-2, 58–10, 58–11 УК РСФСР к высшей мере наказания и 24 июня 1938 года расстреляли. Он был реабилитирован 30 мая 1958 года военным трибуналом Забайкальского военного округа. Под советские репрессии 1930-х годов попали, а впоследствии реабилитированы и более ста утанских Черепановых, главным образом крестьяне-единоличники, из них приговорены к расстрелу не менее десяти.

Зло против зла

Я уже рассказал о ряде публикаций с сюжетами о зверских злодеяниях «банды» Черепанова, и многие из них элементарно выдуманы. Но у меня вовсе нет повода утверждать, что зверств не было. Были: Адриан Григорьевич и его жена Анна Прокопьевна находились в условиях, отнюдь не отличавшихся мягкой средой. Напомню только некоторые из деяний большевиков в начальный период Советской власти.

5 декабря 1917 года революционные матросы эсминцев «Гаджибей» и «Фидониси» расстреляли в Севастополе на Малаховом кургане весь офицерский состав своих эсминцев202. К вечеру того же дня резня офицеров шла уже по всему Севастополю. В Евпатории большевики утопили в море всех схваченных членов офицерской дружины