Я неотрывно смотрю перед собой, сосредоточившись на самой приятной части комнаты. Здесь большие окна от потолка до пола, из которых открывается вид на занесенную снегом пустошь. Небо становится чуточку светлее. Эта бесконечная ночь наконец-то начинает блекнуть.

Слева стол, заваленный бумагами и картами. К стенам приставлены бочки и сложенные друг на друга сундуки, все наглухо закрыты и скрывают от посторонних глаз свое содержимое. Некоторые используются как столы, и на них приклеились перелившиеся за край слезы свечи, и на ее подпорку стекает застывшими струйками воск.

А вот направо я не хочу смотреть – там кровать. Стоит в ожидании, отчасти затененная тяжелой красной тканью, свисающей со столбов. Одеяла смяты, на полу валяются подушки, и очень надеюсь, что это пятно на простынях от эля.

Мы с Риссой с опаской смотрим на капитана, который подходит к столу и снимает шляпу. Он срывает с шеи красную повязку и тоже отшвыривает ее, а потом берет серебряную фляжку и прикладывает ее ко рту.

Делая жадные глотки, он смотрит на нас. Я начинаю дрожать, как иглы Раскидистых Сосен перед тем, как их срывает ветер с ветвей и втыкает в землю как столбы.

– Представление, – шепчет рядом Рисса так тихо, что я с трудом ее слышу. Она напоминает мне что нужно играть. Слиться с действом, чтобы уберечь свое реальное «я» от зла и замкнуться в себе, куда он не сможет добраться. Играй. Просто играй, чтобы мы пережили этот ужас.

Ее тихого ободряющего говора хватает, чтобы я перестала трястись. Сделала глубокий вдох. Я благодарна ей за моральную поддержку, за то, как она меня успокаивает и напоминает, что я не одна, хотя больше всего хотелось бы, чтобы Рисса избежала этой участи.

– Капитан, в вашей каюте и в самом деле… столько вещей, – говорит Рисса своим легким, соблазнительным голосом. Она пытается ослабить напряжение, задать тон этой встрече. Все ее действия – от интонации до телодвижений – просчитаны. Продуманы.

Капитан Фейн не отвечает на ее комментарий, а только кидает меха на стол и ставит фляжку.

– К несчастью, у меня нет времени на игры, – глазея на ее тело, говорит он. – Раздевайся и полезай на кровать.

Вижу, как Рисса судорожно глотает, но не артачится.

– Конечно, капитан, – мурлычет она.

Спокойная, собранная, чувственная. Она – истинное воплощение плотского желания.

Подойдя к кровати, она медленно раздевается с грацией и дразнящей легкостью. Пока капитан смотрит на нее, я наблюдаю за ним. Вижу, как его охватывает сладострастный голод, вижу, как он облизывает губы.

Риссе не место здесь, на этой испачканной кровати, в комнате, где разит алкоголем, где к стенам прилеплены старым воском карты. У нее такая нежная кожа, девушка красива и благородна, а это место грязное и неприятное и не выказывает трепетного отношения к ее достоинству.

Как только Рисса расстегивает последнюю пуговицу и платье падает, она забирается на кровать и с нетерпением ждет следующего приказа. Ее светлые волосы красиво лежат на теле, когда она сидит на кровати.

Безусловно, я сотни раз видела ее обнаженной с Мидасом, поэтому привыкла, но на секунду капитан Фейн очарован.

А потом он, миновав комнату пятью размашистыми шагами, набрасывается на нее коршуном.

В мгновение ока он оказывается на ней, наваливается всем телом. Но только подумала, что сейчас капитан поцелует Риссу, как он хватает ее за волосы и разворачивает.

Она вскрикивает от удивления, когда ее ставят на колени, но звук приглушен, потому что Фейн прижимает ее лицо к матрацу.

Сердце начинает учащенно биться, а Рисса пытается прийти в себя, встретиться с ним на поле боя и изменить ход событий. Она поворачивает голову, прижимается щекой к подушке, прогнув спину, пока шарящие по ее телу руки сжимают и шлепают обнаженный зад.

– О, капитан, мне нравятся мужчины, которые умеют брать инициативу в свои руки, – восхищенно говорит она хриплым тоном.

– Тихо! – гаркает он.

Не потрудившись снять тунику, он сдергивает ремень и расстегивает кожаные штаны, спустив их до колен. А потом без предупреждения грубо входит в Риссу.

Вцепившись кулаком в ее волосы, он быстро входит и выходит из нее, как отбойный молоток. Рисса отчего-то не вздрагивает и не юлит. Наоборот, ей удается прогнуть спину, притворяться, двигаться ему навстречу. Она поднимает голову с подушки и упирается руками в матрас, продолжая играть свою роль.

Но когда она издает стон, чтобы его умаслить, капитан Фейн кривит рот, а его глаза вспыхивают. Он дергает ее за волосы, а потом отпускает, вместо этого зажав рот рукой, чтобы заглушить стоны. И тут становится очевидно, что он не заинтересован в том, чтобы она получала удовольствие, даже притворяясь.

Фейн проводит рукой по ее телу, обхватывает пальцами подбородок. Когда у Риссы вырывается сдавленный вздох, он еще сильнее сжимает ей рот.

– Я сказал: тихо, твою мать! – рявкает он, не замедляя движений.

Я стою у двери столбом, прижавшись к ней спиной, как будто прилипла к дереву, ленты корчатся, пытаясь высвободиться из бесконечных узлов.

Пока за окном тьма отступает, здесь она как будто нарастает. Капитан жестко берет Риссу, отчего все кажется грязным и жестоким. С Мидасом, даже в извечном приступе ревности, это действо никогда не вынуждало меня съежиться, я никогда не чувствовала обиду за наложниц.

Но сейчас мне больно за Риссу.

Очарованный, оценивающий взгляд капитана Фейна исчез. Он стискивает зубы и дергает волосатым телом, а Риссе остается только смиренно терпеть и молчать. Но Фейн пытается заставить ее оступиться, вырвать у нее звуки, чтобы сделать еще больнее.

Каждый раз, когда с ее губ срывается какой-нибудь звук, даже просто судорожный вдох, он двигается грубее, быстрее, злее. Наконец Рисса смотрит на меня голубыми глазами, в которых стоят слезы от жестокости этого акта.

Да, она наложница, но наложница царя. О Мидасе многое можно сказать, но он никогда не был жесток. Он не насилует своих наложниц. Использует ради своего удовольствия, конечно, но насилие не доставляет ему радости.

От ее исказившегося от боли, залитого слезами лица мне и самой хочется плакать. Я больше не могу праздно стоять тут и просто смотреть.

– Капитан… – говорю я и делаю шаг вперед. – Ей больно.

Он бросает на меня через плечо злобный взгляд, его светлые волосы свисают на уши жирными паклями.

– Да, и ты следующая, шлюха.

Страх камнем оседает в животе. Катится и царапает все вокруг себя, раздирая до крови. Но когда капитан входит в Риссу с такой силой, что девушка ударяется головой о спинку кровати, я, с удивлением для себя самой, делаю вперед еще два шага и снова произношу:

– Перестаньте.

От моей дерзости на лицах обоих появляется удивление. Но у капитана оно быстро сменяется обещанием меня наказать – тем, что он уже мне показывал.