Среда, 3 апреля

Я еду домой на автобусе после завершения непримечательной первой половины недели, занятой, как обычно. И устал я, как всегда. Казалось бы, я должен оценить сегодняшний день семью баллами из десяти по шкале силы, с которой меня раздражали пациенты (во время визита на дом мне дали стул, который сломался, как только я на него присел, из-за чего я улетел на ковер, испачканный кошачьим дерьмом). По идее, я должен расстраиваться, сердиться и находиться в стрессе, однако не чувствую всего этого. Даже сейчас мне поразительно спокойно.

Я еще немного сдвигаюсь, поскольку меня вытесняют четыре полных пакета в руках крошечной старушки, сидящей рядом со мной, и улыбаюсь. Никакой реакции. Просто остекленевший взгляд вдаль. Я слышал, что в сельской местности все иначе. По крайней мере, в телешоу о деревенской жизни так показывают. Я хихикаю, думая об этом. Мне весело, несмотря на то что на меня давят четыре пакета пожилой дамы. Сегодня я много думал об утках. Вероятно, это связано с тем, что теперь я пою Уильяму на ночь песню «Пять маленьких утят». Разумеется, я думаю о них не впервые (помните нас с Элис на свадьбе в прошлом сентябре?). Будучи уткой, в данный момент я бы был ее верхней частью, которая невозмутимо и легко скользит по поверхности воды.

Возможно, уже прошли времена, когда я был нижней частью тела утки, постоянно перебирающей лапами и преодолевающей сопротивление воды. Сопротивление жизни. Что изменилось? Кто знает. Может, дело в том, что я наконец объявил об уходе с работы? Формализовал начало конца одной из жизненных глав и гальванизовал начало нового приключения. Быть может, это произошло бы в любом случае. Возможно, это спокойствие временное, и завтра я снова превращусь в одного из нервных терапевтов. Разве может кто-то это знать?

Я вновь улыбаюсь крошечной старушке с четырьмя пакетами. Никакой реакции. Что ж, может, мне слегка улыбаются ее пакеты? Морщатся так, словно улыбаются? Думаю, теперь я могу с уверенностью сказать, что мои жизненные приоритеты расставлены правильно. Я отец, муж и только потом терапевт и работаю, чтобы жить, а не живу, чтобы работать.

Клише из поздравительных открыток слева, справа и в центре.

Четверг, 4 апреля

Иногда самые сложные случаи мне наиболее близки. Френ и Майк сидят передо мной, держась за руки. Они мне очень нравятся. Они недавно поженились, и это именно те люди, которых я готов видеть в компании своих друзей. Что ж, говоря «в компании своих друзей», я на самом деле имею в виду «в компании друзей Элис». Она популярная девчонка с кучей друзей, а я ее антисоциальный муж, автоматически принятый в компанию после свадьбы.

Френ и Майку слегка за тридцать, и они уже одиннадцать месяцев пытаются зачать ребенка, но пока безуспешно. Просмотрев на компьютере их медицинские карты, я поворачиваюсь и спрашиваю, как у них дела. Они бы не смогли работать на телевидении с теми фальшивыми улыбками, которые они выдавливают в ответ на мою реплику. «Знаете, мы не теряем позитивного настроя», — говорят они, но от этого их улыбки не становятся убедительнее. Я отвечаю с такой же искусственной улыбкой: «Разумеется». Очевидно, они подвергают себя огромному давлению, пытаясь зачать ребенка. Секс превратился из удовольствия в обязательное задание, которое необходимо выполнять ежедневно в течение семи дней до овуляции и одного дня после. Кстати, я все знаю, потому что ранее они приходили ко мне на консультации по отдельности, о чем оба упомянули. Конечно, я не могу сказать им об этом (как ни странно, из соображений конфиденциальности).

Хотя присутствие на консультации обоих — положительный шаг, это все равно вхождение в неизведанные воды. Искусственные улыбки застыли на наших лицах, и я решаю, что пришло время идти вперед.

«Как у вас обоих дела? — спрашиваю я и делаю паузу. — Я имею в виду, на самом деле».

Это опасно открытый вопрос, учитывая эмоциональное напряжение, которое влекут за собой попытки зачать ребенка. Они обмениваются взглядами. Это сигнал к началу запланированной атаки. Зеленый свет, который словно говорит: «ВПЕРЕД! ВПЕРЕД! ВПЕРЕД!» Поерзав на стульях, они переходят к делу и говорят, что хотели бы пройти диагностику бесплодия. Я киваю, давая им понять, что спрашивать об этом нормально и я их понимаю. Кроме того, я этого и ждал. Чего еще они могут хотеть от меня? Должен отметить, что я действительно их понимаю. Наш с Элис путь к Уильяму тоже был долгим и непростым. Имея похожий опыт, я понимаю их и, естественно, хочу помочь.

Я выпрямляю спину, прочищаю горло и объясняю, как это работает в государственных клиниках. Поскольку скоро будет год с начала их попыток зачать ребенка, я говорю, что мы уже можем организовать диагностику бесплодия. Кстати говоря, я знаю, что многие люди думают, будто экстракорпоральное оплодотворение (ЭКО) проводят женщинам и парам за счет государства. На самом деле для этого нужно соответствовать огромному списку сложных критериев, которые варьируются в зависимости от вашего места жительства (получается, что это ЭКО-лотерея по почтовому индексу). Эти критерии включают в себя индекс массы тела, возраст и отсутствие у партнеров детей от предыдущих отношений. Часто мне очень тяжело обсуждать это с парами, которые приходят, желая больше узнать о бесплатном ЭКО. Мне приходится говорить, что они не подходят для этой программы, потому что у одного из партнеров уже есть восемнадцатилетний сын или потому что они старше допустимого возраста. Такие разговоры всегда заканчиваются плохо. Ладно, вернемся к Френ и Майку. Их плечи расслабляются, и два воздушных потока, которые они выдохнули, устремляются в мою сторону.

«Но, — говорю я, и воздух тут же снова задерживается в их легких, — ваши шансы на естественное зачатие все равно очень высоки. До девяноста процентов в течение двух лет».

Разумеется, все хотят, чтобы шанс был равен ста процентам, однако решает реальная жизнь. Как терапевт я должен жить в реальном мире. Внушать пациентам нереалистичные ожидания — это верный рецепт катастрофы. Большой катастрофы. Они кивают, все понимая. Думаю, они немного ослеплены тем, что могут получить в результате этих тестов.

Ответы. Уверенность. Результаты. И ребенка.

Обследование Френ начнется с проверки уровня одного из ее женских гормонов под названием прогестерон. Анализ необходимо сдать за семь дней до начала менструации, чтобы подтвердить наличие овуляции. Поскольку у нее регулярный менструальный цикл и проблем со здоровьем нет, то другие анализы пока не требуются. Это хорошая новость. Менее положительная новость заключается в том, что им с Майком придется сделать тест на хламидиоз. Говорить об этом парам — примерно то же самое, что проводить ногтями по меловой доске. Я убеждаю их, что это необходимый неприятный момент, без которого не обойтись, если понадобится обратиться к репродуктологу. Они снова ерзают на стульях, внутренне съеживаясь при мысли о том, что им придется сдать анализ, который они надеялись оставить в подростковом возрасте. Майку действительно придется вернуться в то время. Понимаете, он испытает не боль от забора крови, а удовольствие от мастурбации (однако ему придется собирать сперму в стерильную пластиковую баночку, находясь в больничном отделении, полном других мужчин, ждущих своей очереди). Анализ образца спермы — самый простой способ проверить качество и количество сперматозоидов.