Франческа выходит из кабинета, явно собираясь взять в регистратуре бланк жалобы. Но мне нет до этого дела. Сегодня, по крайней мере. Мне просто хочется поплакать. Я чувствую, как к глазам подступают слезы, пока я сижу в окружении теплого моря баночек с мочой и списка дел, который издевательски смеется над моей некомпетентностью каждый раз, когда я на него смотрю. Я всхлипываю и смотрю на пол, стараясь не расплакаться, но ничего не получается. Итак, сидя среди всего этого медицинского хлама, я позволяю себе немного поплакать. Я снимаю напряжение, которое копилось последние восемь месяцев. Удивительно, но его не снимали даже радости развивающейся семейной жизни и поездки в отпуск. Я делаю глубокий вдох. Нужно запомнить этот момент и двигаться дальше. В конце концов, что еще мне остается? Выбежать из кабинета? Мир продолжает вращаться, а я вместе с ним. Спустя тридцать минут после ухода последнего пациента я все еще не сажусь за бумажную работу и даже не выключаю компьютер, просто ухожу, чтобы поехать домой, ведь там я смогу выплакаться в уединении. Возможно, я сейчас встретился лицом к лицу с переломным моментом.

Приятно познакомиться.

Вторник, 12 марта

Войдя в кабинет, я увидел на столе четыре выстроенных в ряд банки с теплой мочой. Эти мочевые солдатики ожидают моих приказов. Бросая их в мусорное ведро, я очень надеюсь, что утренних пациентов не оскорбит запах общественного туалета. Я верю, что сегодняшний день будет лучше, чем вчерашний, потому что вчера мне было совсем не весело. Оглядываясь назад, я понимаю, что вчера у меня произошел полноценный срыв.

Я никогда не плачу. Точнее говоря, редко. Тем не менее я уверен, что время от времени все мы срываемся, как это произошло со мной вчера. Если проанализировать ситуацию, можно перечислить сразу несколько слившихся воедино грозовых фронтов. Я был перегружен работой и не успевал завершить прием вовремя. Ко мне обращались очень непростые пациенты, чьи проблемы были слишком сложными, чтобы решить их за 10 минут — или быстрее, поскольку я пытался наверстать время. К сожалению, последний пациент оказался самым трудным, к тому же я встретил его в самом плохом настроении. Если объединить все факторы, получится грандиозная буря. Такие бури всегда кажутся концом света.

Вчерашний день ничем не отличался, и уже дома злость на клинику сменилась чувством вины за то, что я не сделал для пациентов достаточно и даже наказал их, будучи в стрессе. Затем чувство вины переросло в обиду на работу, лишающую меня радости от помощи людям. Я понял это вчера вечером, когда сел за стол с листком бумаги и попытался проанализировать произошедшее. Это процесс катарсиса, и сегодня мне уже лучше. Сейчас я не говорю, что не зализываю раны, однако мне стало ясно, что я вел себя слишком драматично, конца света не произошло и я не уйду с работы под воздействием необузданных эмоций. Я постараюсь провести сегодняшний день и всю неделю в эмоциональном равновесии.

Будем держать пальцы крестиком.

Среда, 13 марта

Равновесие, где ты? Я точно видел тебя прошлым летом. Похоже, кто-то очень хочет, чтобы на этой неделе я разлюбил свою работу. Мои невинные глаза усердно обрабатывают результаты анализов крови мистера Кейла, а уши работают еще усерднее, выслушивая свирепые слова, вылетающие из его рта. После непростого начала недели мои губы, должен отметить, старательно пытаются не произнести то, что может привести к увольнению.

Я понятия не имею, кто такой мистер Кейл, поскольку никогда его не видел. Если учесть состоявшийся между нами разговор, мне совершенно не хочется узнавать его получше. Это еще один недостаток профессии терапевта: нам приходится брать пациентов других терапевтов и интерпретировать результаты анализов, которые им уже назначили. В данном случае это пациент Дэна, который мне нравится, поэтому я не могу сильно злиться (однако я отомщу ему, когда миссис Талли сдаст кровь на анализ). Трудность в том, что иногда приходится подгонять незначительно отклоняющиеся от нормы результаты анализов под малоизвестную историю болезни и результаты осмотра, проведенного кем-то другим.

Наклонившись к экрану и просматривая результаты, я не могу не думать о том, что ни за что не назначил бы некоторые из данных тестов пациенту, который долгое время чувствует себя усталым. Честно говоря, узнав об образе жизни мистера Кейла, я бы сказал ему (очень вежливо) свалить отсюда. Он чувствует усталость, поскольку восстанавливается после простуды, живет в городе, работает в консалтинге шесть дней в неделю, выпивает от двадцати пяти до тридцати пяти единиц алкоголя в неделю и почти всегда ложится спать в час ночи после игр в Call of Duty на приставке. Мужчина-ребенок! Я бы решил, что он не нуждается в сложном аутоиммунном профиле и анализе крови на иммуноглобулин, поскольку это пустые затраты, они совершенно бессмысленны. Однако в данный момент эта информация была бы лишней, поскольку результаты анализов действительно слегка отклоняются от нормы. Несущественно, по моему мнению.

К сожалению, мистер Кейл не считает отклонение от нормы несущественным, несмотря на мои заверения. Я смотрю на часы на экране телефона: консультация длится девять минут и тридцать две секунды. И снова объясняю, что небольшое отклонение результата анализа от нормы не является большим поводом для беспокойства (разумеется, он мне не поверил) и что я бы порекомендовал ему повторно сдать кровь через три месяца. Я также советую ему немного похудеть, перестать пить и нормализовать сон. Когда я говорю об этом, стараясь немного сгладить ситуацию, мистер Кейл переключает передачу. С десяти минут сорок одной секунды до одиннадцати минут двух секунд он читает мне лекцию о том, что терапевт должен знать всю его медицинскую историю (с того момента, как его прикрепили к нашей клинике тридцать два года назад) и в подробностях обсудить его случай с терапевтом, назначившим анализы.

Я вытаскиваю мистера Кейла из его вымышленного мира в реальность. Он лишь один человек из пятнадцати, которых я должен обзвонить друг за другом, прежде чем начать личный прием пациентов (первый из них, кстати, пришел за двадцать три минуты до назначенного времени). Хотя я говорю ему это в более мягкой форме (опять же, не желая, чтобы меня уволили в ближайшем будущем), все же хочу донести до него, что я открываю карту в тот момент, когда набираю телефонный номер пациента. Проще говоря, у меня нет времени пролистывать карты пациентов и, неспешно попивая хорошо заваренный чай, изучать их медицинскую историю за 32 года.

Знаете ли, мистер Кейл, несколько дней назад мне пришлось более пяти часов ждать возможности сходить в туалет (естественно, я произношу это предложение мысленно, а не вслух).

Когда мы оба делаем паузу, чтобы отдышаться, я чувствую, как повышается мой уровень стресса. Понедельник повторяется. Я чувствую в себе потребность покончить с этим, прекращаю оживленные дебаты и просто записываю его на прием к Дэну (терапевту, назначившему анализы) позднее на этой неделе. Я объясняю, что мы с ним поговорим долго и подробно (вряд ли, но, думаю, мы перекинемся парой слов, если встретимся у туалета) и что он наверняка захочет и дальше вести мистера Кейла, чтобы не прерывать доверительные отношения врача и пациента.