— Как? — встрепенулся штурмбаннфюрер, но, повинуясь сильному нажиму, снова уткнулся носом в белую блузку ассистентки, вдыхая исходящий от нее запах химчистки, отдающий морозной свежестью. Ранее он казался Адольфу омерзительно не сексуальным, но сейчас… Сейчас все изменилось…

— Помоги! — униженно пробормотал герр Крюгер, обнимая любовницу за талию и целуя ее в шею. Да, теперь он был готов пообещать Марче все, что угодно. Даже себя. Всего — целиком и полностью. — Помоги мне, родная, любимая, единственная…

Запрокинув голову и наслаждаясь его поцелуями, фрейлейн Ган победно улыбалась, прекрасно понимая — на сей раз она победила. Победила благодаря той, незнакомой ей девушке, которую наемнице полагалось бы ненавидеть, но к которой она испытывала невольную симпатию и чувство искренней благодарности. И все же — она уже готовилась ее предать ради личной выгоды и собственного счастья…

— Послушай, — серьезно произнесла телохранительница, отстраняя пальцы Адольфа, расстегивающие ее блузку. — Почему ты решил, будто все пропало?

— Издеваешься? — Герр Крюгер, будто ужаленный, отпрыгнул от любовницы и уставился на Марчу безумно вытаращенными глазами, — Они же погибли! Ведьма и ее воин — покойники! Мне прислали фото их трупов…

— И ты поверил? — снисходительно хмыкнула фрейлейн Ган. — Поверил в этот вздор?

Штурмбаннфюрер взволнованно прошелся по кабинету, полы его неряшливо расстегнутого кителя смешно развевались.

— Ты полагаешь, они живы? — с дрожью в голосе спросил он, обращая к Марче горящий надеждой взор.

— Нет, они мертвы! — еще ироничнее хмыкнула та. — Стопроцентно!

— Я тебя не понимаю, — застонал Адольф. — Ты меня совсем уже запутала…

— Все элементарно, дорогой! — Фрейлейн Ган остановила растерянно мечущегося мужчину и собственнически притянула его к себе. — Живучих тварей лугару не так-то легко убить. Вспомни, чему нас учили: их смерть может наступить лишь от ран определенного свойства… И значит, они…

— …оживут! — озарено ахнул фон Крюгер. — Точно! И как я не догадался сразу? Да это же просто…

— …хитрая уловка, — кивнула Марча. — Попытка обвести нас вокруг пальца. И, следует признать, это у них почти получилось…

Герр штурмбаннфюрер сардонически хохотнул и уселся в свое рабочее кресло, ощущая себя преступником, получившим помилование за минуту до начала казни.

— Что мы предпримем? — спросил он, призывно трогая Марчу за коленку.

— Первым делом нужно разлучить проклятую венгерскую ведьму с ее не в меру ретивым охранником…

— Он от нее не отцепится! — кисло буркнул Адольф. — Откуда он вообще появился, этот Изгой? Его давно уже считали бессрочно осужденным предателем, надежно изолированным от всего мира, и поэтому не принимали в расчет.

— Да, — рассудительно признала Марча, — сам он ее не бросит. Но мы способны сделать так, что госпожа чаладанья элементарно перестанет доверять своему телохранителю…

— Хм… — скептично хмыкнул мужчина. — С чего бы это?..

— Тайна его происхождения, — туманно намекнула фрейлейн Ган, — вот наш главный козырь…

— И как нам следует его разыграть? — оживился штурмбаннфюрер. — Ведь чертов Изгой и сам пока не знает всей правды о себе…

— А вот это и есть наш шанс. Мы возьмем инициативу в свои руки, — прикрыв глаза и размышляя, предложила наемница. — Хватит плясать под чужую дудку. Мы выманим чаладанью на свою территорию, причем таким беспроигрышным способом, от которого она не сможет отказаться…

— В Будапешт? — догадался мужчина. — О, я так мечтаю взять реванш у старого пройдохи Калеба, сумевшего надуть нас двадцать пять лет назад!

— Нам представится приятная возможность отыграться! — тонко улыбнулась Марча.

— Как? — повторно осведомился фон Крюгер. — Каким образом?

— Мы пошлем письмо одному человеку, — тоненько хихикнула его хитроумная ассистентка. — Честолюбивому, деятельному и крайне падкому на сенсации…

— Замечательно! — похвалил штурмбаннфюрер. — И нашу новую операцию мы назовем?..

— «Фурор»! — уверенно произнесла фрейлейн Ган. — Конечно же «Фурор»!

— Гениально! — Герр Крюгер извлек из тумбочки бутылку первоклассного коньяка и разлил напиток по стаканам. — Это именно то, что нам и нужно… — Он намеренно не уточнил, что конкретно имеет в виду — коньяк или находчивость своей напарницы.

Впрочем, и то и другое было просто великолепно…

Абрам Соломонович Шухерман спустился по трапу прилетевшего из Хайфы самолета и, кисло поморщившись от бьющего прямо в лицо холодного январского ветра, сунул свой увесистый нос в поднятый воротник пальто, оказавшегося слишком легким для студеной уральской зимы.

«М-да, видимо, подзабыл я традиционное не гостеприимство своей суровой родины, — саркастично хмыкнул пожилой еврей, — недооценил ее коварство, не рассчитал, что стелют тут мягко, да спать жестко приходится…»

Последнее показалось ему особо обидным — так позорно проиграть тяжбу с погодой! — ибо Абрам Соломонович совсем неспроста считался одним из самых ухватистых и оборотистых адвокатов Хайфы, невзирая на его весьма почтенные шестьдесят два года.

Взлетно-посадочную полосу екатеринбургского аэропорта Кольцово заметала легкая поземка. Изрядно озябший Шухерман нетерпеливо покрутил головой, высматривая стеклянные двери международного терминала и мысленно благословляя заботливую супругу Сару, настоявшую на предвыездной покупке теплых американских ботинок на меху. Предпринятая женой мера предосторожности стала совсем не лишней. «Сколько же лет я уже не посещал Россию — двадцать, кажется? Да, да, именно двадцать! — Абрам Соломонович важно, как и полагается иностранному гражданину, проследовал в здание аэровокзала и предъявил заученно улыбающейся девушке свой израильский паспорт. — И еще бы двадцать лет ее не видеть! Дикая страна — тут ведь ни мацу приличную, ни халу не купишь!» — сердито, про себя, посетовал он, надев налицо маску вежливой любезности. Впрочем, к подобному лицемерию ему тоже было не привыкать…

Досмотр багажа обошелся без инцидентов, ибо все самое ценное — то, ради чего господин Шухерман и прибыл в Екатеринбург, — хранилось в давно забронированной ячейке банка. Причем прижизненно забронированной еще самим Львом Казимировичем. И если бы не священная обязанность выполнить функцию душеприказчика своего покойного дорогого друга и спасителя, поручившего Абраму Соломоновичу столь щекотливое дело, то старый адвокат вряд ли когда-нибудь собрался по собственной доброй воле еще раз навестить бывшую родину, некогда обошедшуюся с ним столь несправедливо. Хотя все это тоже осталось в прошлом. А сейчас следовало побыстрее разыскать негодную девчонку, даже не потрудившуюся сообщить ему о смерти уважаемого деда — Льва Казимировича Сокольского, случившейся более года назад, и ввести ее в курс событий. Ах да, и еще — отдать ей уникальный семейный раритет…