Вскоре в обществе стали распространять слухи об излишней разборчивости дебютантки. При дворе не прощается ничего, уважается только сила и власть. Этими двумя качествами обладал Эдуард. Для него гордая и неприступная Авелин стала вызовом, непокоренной вершиной. Слухи об ее избирательности только разжигали азарт принца, но он сопротивлялся прежним привычкам. Конечно, пытался с ней заигрывать, но делать это в присутствии невесты было неудобно, а без подруги моя мать практически нигде не находилась. Редкая возможность оказаться рядом с ней появлялась лишь во время танца, но и тогда Эдуард держал себя в руках.

Авелин стала замечать странные вещи, начавшие происходить в это время. То слуга вдруг преградит дорогу, сообщая, что здесь проходит важный разговор у кого-то из придворных, в итоге ей приходилось поворачивать в рекомендуемую сторону и встречать улыбающегося принца. В другой раз при выборе цветов в оранжерее неожиданно свита будущей королевы, словно повинуясь невидимому знаку, покидает помещение, зато на смену ей является Эдуард. Ничего недостойного он не совершал, но повышенное внимание всем известного повесы сделало свое дело, и о неприступной красавице стали шептаться. Разумеется, слухи дошли и до Ирени, но она отмела их с пренебрежением. Она нисколько не сомневалась в своей подруге, но вызвала на откровенный разговор. Авелин не могла ничего толком объяснить. Ведь в случайных встречах не было ничего предосудительного.

Чем дальше рассказывал Броссар, тем грустнее становился его голос. Я смотрела на заснеженный пейзаж за окном, а перед внутренним взглядом проносились картины, красочно передаваемые наставником. Я понимала, о чем он говорит. Мне хватило одного случайно услышанного разговора дворцовых сплетниц, чтобы почувствовать себя оскорбленной. Что же пришлось пережить молодой Авелин, когда она стала предметом грязных пересудов?

– Трагедия случилось накануне свадьбы. Моя мать торопилась в покои подруги на последнюю примерку платья, – продолжил свой рассказ Броссар. – Утром должна была состояться церемония в главном храме богини. В какой-то момент ей преградили дорогу слуги, неся огромный стол. Пришлось прижаться к стене, освобождая проход, неожиданно за спиной открылся потайной ход, и кто-то втащил внутрь. Она вскрикнула, но за общим шумом никто ничего не услышал. Возможно, Эдуард заплатил слугам, а может быть, все произошло случайно, но панель стены быстро встала на место, отрезая путь к спасению.

Я испуганно выдохнула, поднесся ладонь ко рту. Такого преступления не ожидала.

– Она боролась, кричала, звала на помощь, – отчетливо услышала, как скрипнули зубы Броссара, и увидела кулаки, сжатые до побелевших костяшек, – Но Эдуард не обращал на это внимания. Он не говорил ни слова, только молча нес ее на руках в свою спальню. Оттуда она попыталась сбежать, но он поймал ее и повалил на пол. Клер, я понимаю, что эта история не для ушей молоденьких метресс, – Броссар тяжело дышал и старался на меня не смотреть.

– Он взял ее силой? – спросила о том, чего так не хотелось ему говорить.

– Эдуард расчетливый мерзавец, – после длительной паузы сквозь зубы произнес Броссар. – Он недостоин доброго слова после смерти. Первые слова, которые он произнес после совершенного насилия, были: «Только попробуй об этом заикнуться Ирени, я расскажу всем, что ты сама пришла ко мне, и слуги это подтвердят».

– О, богиня! – потрясенно выдохнула я.

– Моя мать не посмела разрушить мечту подруги на счастье в семейной жизни, – продолжил наставник, – она видела, насколько Ирени влюблена в будущего мужа, и даже с братом и родителями не смогла поделиться. Утром на церемонии Эдуард вел себя как ни в чем не бывало. Все так же одаривал метресс комплиментами, даже попросил танец у Авелин, она отказала, сославшись на заполненную бальную книжку. Он весело рассмеялся в ответ, сообщив, что не сомневается в ее успехе у молодых мэтров.

Мать стала таять с каждым днем. В отличие от нее Ирени расцветала, хотя и беспокоилась о состоянии подруги. Авелин всегда находила объяснения своему бледному виду, грустному настроению и старалась не расстраивать принцессу, делано улыбаясь и изображая радость.

Когда она узнала, что ждет ребенка, то призналась во всем Арно. Дядя был в бешенстве. Не сдерживаясь, он помчался к Эдуарду и высказал все, что о нем думает. Последствия этого поступка не заставили себя ждать. Вечером того же дня во время бала принц Эдуард пригласил на танец мою мать и в категоричной форме заявил, что она не будет рожать. Вокруг были люди, их могли подслушать, и это окончательно разрушило бы репутацию Авелин. Она сдержалась, молча проглотив слова оскорбления. Он дал ей время для решения проблемы, а если она ослушается, обещал воплотить в жизнь прежнюю угрозу – преподнести все так, будто она сама соблазнила его и теперь вымогает деньги и титул.

– Какой мерзавец, – в ужасе покачала головой. – На что решилась ваша мать?

– Ей казалось, что выхода из этой ситуации нет. Даже если никто не поверит Эдуарду, зная его характер, ее будущее окажется навсегда погубленным, – ответил Броссар. – Сразу же после этого танца она выбежала из дворца и помчалась к реке. В тот вечер молодой мэтр прогуливался верхом и свернул к прохладной воде. Он не сразу заметил человека, попавшего в стремнину.

Не раздумывая, бросился в воду и вытащил девушку на берег. После привел ее в чувства, а потом успокаивал после случившейся истерики. Так он узнал о причинах, подвигнувших на этот отчаянный шаг. Мокрая, с растрепанными волосами, в отяжелевшем бальном платье она показалась ему прекрасной. А глаза полные слез завораживали. Готье говорит, что именно темный взгляд навсегда приковал его сердце к моей матери.

– Это и был ваш отчим? – переведя дыхание, спросила, чувствуя нехватку воздуха, пока он не закончил историю спасения молодой Авелин.

– Именно он, – подтвердил Броссар. – Не раздумывая ни мгновения, он сделал ей предложение. У него не было ни титула, ни состояния. Только скромный дом в пригороде столицы, доставшийся после смерти бабушки, воспитавшей его в одиночку. Но в нем было врожденное благородство и чистота души, за которую моя мать полюбила своего спасителя.

Родители дали согласие на этот брак и увезли молодых к себе в Туринье. Арно несколько раз пытался устроить драку с Эдуардом, но добился лишь ссылки в имение. Накануне отъезда Максимилиан назначил ему аудиенцию. Он хотел знать причину раздора. И Арно не стал ничего скрывать, поведал королю всю правду. Тот, чтобы избежать скандала в семье сына и сохранить репутацию Авелин, просил Арно молчать.

Ирени осталась в неведении. Подруга ей сообщила о своем замужестве после, даже не прислав приглашения на свадьбу, а потом вообще прервала всяческие отношения.

Никто не ожидал от короля откровений на смертном одре. Максимилиан в бреду заговорил об Авелин. В присутствии невестки и сына он просил у Авелин прощения за Эдуарда, не желая брать с собой в царство богини груз ответственности за проступок принца. Беременную Робертом Ирени эта новость поразила как гром среди ясного неба.

От нервного потрясения у нее начались преждевременные роды. Роберт родился слабым, за его жизнь боролись лучшие целители королевства, а спас его Эдуард. Он отдал сыну часть своей силы, и магия победила. Только в королевской семье передается способность ко всем трем видам магии – целительству, ворожбе и колдовству. Роберт выжил, но оказался не настолько сильным, как его отец. Сказалось раннее рождение, не в срок.