Йен взглянул на жену с некоторым удивлением.

— Ты о чем?

Маргарет слегка порозовела.

— Я уже не та невежественная девчонка, какой была, когда мы поженились. Я не говорю глупости и не совершаю их. Теперь я не стала бы выстраивать шахматные фигуры в виде сердечка. Я умею читать и писать. И теперь я не стала бы вызывать твоего друга на состязание или спорить, кто быстрее выпьет кружку эля. Я даже бриджи уже давно не надевала. Поверь, я больше не то дикое и неуправляемое создание, на котором ты женился, рассчитывая превратить в хорошую жену.

Йен в изумлении таращился на жену. О чем она только думала? О чем говорила?

— Я вовсе не…

Ад и проклятье! Он ведь никогда не давал ей понять, что стыдится ее. Он и не стыдился: просто хотел, чтобы она… не так сильно выделялась, не так бросалась в глаза, не смотрела на него так, словно желала немедленно потащить в спальню. Он хотел, чтобы она выказывала немного больше сдержанности, не забывала о приличиях и вела себя так же, как другие леди.

Однако же… Ведь если ему нужна была леди Барбара, то почему он женился на Маргарет?

Потому что она — другая. Потому что она была свежа и мила, хотя и вела себя возмутительно. Потому что с ней он научился смеяться. Потому что она дразнила его, постоянно бросала вызов и заставляла сходить с ума от похоти. Потому что она ворвалась в Большой зал Стерлинга как к себе домой, даже не потрудившись убрать свои возмутительно прекрасные рыжие волосы под вуаль. Он тогда сразу понял, что это его женщина. Другой такой нет.

Да, он всегда хотел именно ее, именно такую. Но тогда почему же он пытался перевоспитать ее?

Йен тяжко вздохнул. Чувство вины не пришлось ему по душе.

— Ты никогда не ставила меня в неловкое положение, — пробурчал он.

Маргарет криво улыбнулась, желая показать, что не верит ни одному его слову.

— В любом случае все это было очень давно, Йен, и сейчас уже не имеет значения.

Она отвернулась, но Йен, не вполне осознавая, что делает, взял ее за подбородок, чтобы развернуть лицом к себе.

И совершил ошибку. Ее кожа была такой же теплой и мягкой, как раньше. Ему захотелось погладить ее по щеке, коснуться губами чувствительного местечка за ушком…

— Ты права. Это не важно. Мне очень жаль, если тебя это беспокоило. Просто я считал, что тебе будет легче приспособиться к новому окружению, если ты будешь…

— Как все? — перебила Маргарет.

Йен кивнул. Он хотел что‑то сказать, но его жена снова заговорила:

— Йен, не надо извиняться. Возьми меня с собой, прошу тебя. Я сойду с ума, оставаясь здесь и не зная, что происходит. Умоляю, Йен, мне надо быть там. Ты даже не заметишь моего присутствия.

Он криво усмехнулся. Не заметит? Как будто такое возможно. Он всегда остро чувствовал ее присутствие, даже сейчас, когда не желал иметь с ней ничего общего Ну… по крайней мере, стремился к этому. Тем не менее он понимал материнское сердце. Она ужасно беспокоилась за сына.

Вероятно, почувствовав, что муж колеблется, Маргарет проговорила:

— Я знаю замок и знаю, как мыслит мой отец. И я могу помочь вернуть сына.

Йен покачал головой.

— Ты там не нужна, Маргарет. Твое присутствие многое усложнит.

Было очевидно, что жена неправильно истолковала его сомнения, а она между тем продолжала:

— Ты уже объяснил, какие чувства испытываешь ко мне, и я прекрасно поняла, что не нужна тебе, поэтому не стану мешать. А если… — Она стала белой как полотно. — Если у тебя там есть женщина, я буду спать под открытым небом.

Йен знал, что не должен ей ничего объяснять. Ведь это она едва не вышла замуж за другого мужчину. Ему должно быть все равно, что она думает. Черт! Было бы проще, будь у него в лагере женщина. И ведь слишком многие в лагере Брюса знали о ее предательстве: его братья по оружию, король, а также кое‑кто из его свиты. Маргарет — дочь Дугалда Макдауэлла, дочь врага.

Йен насупился и пробурчал:

— Ты останешься здесь. Как только появятся какие‑то сведения, я тотчас тебе сообщу.

— Но…

— Это не просьба, Маргарет, — перебил он.

Ее глаза вспыхнули золотистым огнем. Она горделиво выпрямилась, расправила плечи и с вызовом взглянула на мужа.

— Очевидно, у тебя все мозги ушли в мускулы! Ты забыл, что не имеешь права мне приказывать?

— Разве? — удивился Йен. — Мне кажется, что я твой муж. — Он сделал паузу и добавил со значением: — Во всяком случае — пока.

— Надо же, вспомнил! А когда тебе было удобно, ты забыл об этом на шесть лет.

Йен скрипнул зубами. Нет, он ничего не забыл. В том‑то и дело. Когда он рядом с ней, он слабый. А это неправильно. И вообще он же ее ненавидит, разве нет?

Йен был в этом уверен шесть долгих лет, потому что считал жену предательницей. Но теперь все изменилось. Маргарет объяснила, что тогда произошло. Приходится привыкать к тому, что цвета есть самые разные, в том числе — полутона и оттенки. Нельзя разделить весь мир на черное и белое. Мэгги предала его не намеренно. Напротив, она боялась за него и пыталась отвести от него опасность. И еще — огонь на бакене.

Похоже, сейчас он уже не испытывал к ней ненависти. А то чувство, которое испытывал… Оно было сильным и жарким, оно будоражило и ослепляло. Ему хотелось наброситься на нее — но не со злостью. Шесть лет или шестьдесят — какая разница?

Черт возьми! Как же быть?

Йен бросил на жену косой взгляд, надеясь, что она не заметит его состояния.

— Не я один страдаю забывчивостью, — проворчал он. — Припомни, что ты, как замужняя женщина, должна была жить там, где я тебя оставил.

Не желая слышать возражения, Йен резко развернулся и стремительно удалился.

Возможно, идея была не так уж хороша. Чувствуя на себе любопытные взгляды, Маргарет плотнее завернулась в плащ. Жаль, что нет капюшона. Длинные рыжие волосы рассыпались по спине, выглядывая из‑под тоненькой, словно паутинка, золотистой вуали. И Маргарет вдруг показалось, что они неприлично яркие и слишком бросаются в глаза.

Быть может, ей не следовало переодеваться? Останься на ней одежды монашенки, на нее глазели бы не так явно. Но накануне вечером к монастырю привезли пакет с новым платьем и вуалью. Маргарет решила, что это подарок мужа — извинение за высокомерное поведение.

Ну ладно, не стоит кривить душой. Маргарет на самом деле не считала, что подарок — это извинение (Йену слишком нравилась роль господина и хозяина), однако это был хороший повод отправиться в лагерь и отыскать его.

Интересно, где он раздобыл столь изысканные вещи так быстро? Маргарет могла бы поклясться, что бархатное платье цвета мха и шелковая вуаль ему в тон были сшиты специально для нее, если бы платье не было чуть‑чуть тесноватым в груди и бедрах.