– Да так, детство вспомнил. У нас тоже детей объединяли по пять. Так что вы – моя звездочка.

Мария улыбнулась, держа над газом турку.

– Значит, будем звездочкой. Можно и звездочкой Альдебаран.

– У меня серьезный разговор.

– Сначала немного кофе.

Она разлила крепкий кофе по тончайшим фарфоровым чашечкам и жадно сделала первый глоток. Кофе был душистый, с добавлением корицы. Владимир поглядывал на пришелицу. С каждым глотком румянец на ее щеках становился все гуще. Мария улыбалась.

– Что происходит? – не выдержал Владимир. – Вы кайфуете от него?

Оршич прыснула со смеху.

– Да, он действует на нас опьяняюще.

– Вот чертовка!

– Ну, Владимир, не настолько! Вы же вон курите. Что у вас за разговор?

– Вы, я думаю, в курсе, что происходит. Американцы уничтожают все ядерное оружие, кроме своего. Еще несколько часов, и бери нас голыми руками.

– У меня нет полной картины, но я догадываюсь, что происходит.

– Мне нужно знать, что можно сделать. Остальное я и так знаю. – Он по привычке достал сигареты, но потом посмотрел на Марию и отложил пачку. Как в подтверждение его мыслей, Мария достала маленький баллончик с кислородом, к которому была прикреплена маска, и сделала глубокий вдох.

– Наша задача, господин офицер, только в ченнелинге – установке контакта связи. Мы контактировали со своей расой, но сейчас у меня еще слишком мало сил для того, чтобы установить связь на таком расстоянии. Какие-то обрывки информации доходят до меня и здесь. Это телепатические переговоры Черных или Космогвардии, какие-то сигналы святых и бестелесных существ. Это бывает как картинка, как слова, произнесенные кем-то у вашего уха, как прозрение. Но только и всего.

– Короче, вы ничем мне помочь не можете? – резко оборвал ее Девятов.

Ему не нравилось, что Мария во время разговора пьет опьяняющий ее кофе. Все равно что если бы вы вели серьезный разговор, а собеседник глушил спирт.

– Почему вы такой нетерпеливый? Я к этому и веду. Я не зря посоветовала вам оставить Глеба при себе. Я вижу его во многих своих видениях. С ним, однозначно, связано будущее вашей страны. Я видела его и в Die Glocke.

– Он мне говорил об этом. Но пока что я не могу предположить, как он сможет нам помочь.

– Пути Господни неисповедимы. Кажется, так вы говорите?

– Так.

Владимир встал и подошел к окну. Ему нужно было хорошенько подумать, но делать это при Марии он не мог. От усталости внимание притупилось, и Оршич с легкостью могла получить нужную ей информацию. Девятов открыл окно и вдохнул свежий воздух.

– Я долго говорила с Глебом сегодня. И он согласен поехать в Америку.

– Что? – Владимир развернулся к пришелице. – Ехать в Америку?

– А как он, по-вашему, выполнит свою миссию, если будет здесь? По моим догадкам, если Космогвардия не прибудет в течение трех-четырех суток, то конфликт будет неизбежен. И после этого вы не сможете нас туда перекинуть.

– Кого это «нас»? – угрожающе спросил Девятов.

– Будет разумно, если «Врил» тоже поедет туда. Мы сможем сообщить Глебу нужную информацию и скоординировать действия.

– А знаете что? Глеб простой парень, которому легко навешать лапши на уши. И все это выглядит так, словно вы уже получили важную информацию, а теперь ищете возможности свалить в Америку, подальше от поля сражений! – Он не на шутку разозлился. – Так? Как в сорок пятом?

Мария встала.

– Мы с вами сотрудничаем, Владимир, добровольно. И вольны уехать в любое время. Но мы не хотим этого. Мы не бежим, и информацию от вас я не скрываю, как вы от меня, кстати! – Она сделала глубокий вдох из баллона. – Я как раз таки ищу способ решить этот вопрос.

– А выглядит это совсем по-другому!

– Ну и что?

– А то!

Владимир хлопнул дверью и вышел. Вскоре он уже был у Глеба.

– Что там тебе наговорили «Врил»-дамен?

– Кто?

– Ну, звездочка наша! Сам знаешь кто!

Глеб задумчиво посмотрел в потолок.

– Она меня расспрашивала подробно о том, что я видел тогда в Колоколе. Потом рассказала о своих видениях. Мы смогли объединить некоторые наши послания. Картина как будто вырисовывается. Но все равно похоже на бред.

– Давай-ка, брат, поподробнее мне расскажи. И помни, что это те еще сучки! Им плевать на нас на всех. Лишь бы самим быстрее чухнуть.

Маргарита Викторовна после нападения провела в больнице четыре дня. Обследования показали, что все обошлось удачно. Она получила только легкое сотрясение, да кожа на голове была рассечена. Лена навещала Маргариту Викторовну каждый день, носила ей супы и свежие газеты.

Едва встав на ноги, Маргарита Таран тут же отправилась в отделение полиции, но не для того, чтобы узнать, как продвигается расследование по делу о нападении на нее, – хотелось получить информацию, есть ли новости о Глебе.

Знакомым маршрутом она добралась до отделения и стала спрашивать у дежурного про Нечаева, но того не было на месте.

– А вы по какому поводу? – спросил молодой сержант.

– Дело у него о пропаже моего сына, Глеба Тарана.

– Сейчас посмотрю. – Он стал щелкать мышью и рыться в своих бумагах. – Нет, у него нет такого дела.

– Я знаю, что есть, вы посмотрите! – деловито ответила женщина.

– Такого дела вообще нет в производстве. Минутку. Вот. Оно закрыто!

– Как это закрыто? – воскликнула Маргарита Викторовна. – На каком основании? – Она начала кипятиться и говорить все громче.

– Так, гражданка! – зычным голосом осадил ее дежурный. – Не надо мне тут устраивать балаган! Вам сказано – закрыли, значит, было основание. Вам сообщат о результатах. Или обращайтесь вон к адвокатам!

– И обращусь! И еще не так обращусь!

– Пожалуйста! Ваше право. А теперь покиньте, пожалуйста, помещение.

Возмущенная до глубины души, Маргарита Викторовна вернулась домой на такси и стала набирать номер Башлыкова и Нечаева. Ни один телефон не отвечал, но это не остановило женщину. Она достала из стола толстую засаленную тетрадку, в которую уже второй десяток лет по старинке вписывались телефонные номера.

После этого Маргарите Викторовне пришлось сделать чуть ли не пятнадцать звонков, пока она наконец не нашла номер телефона своего одноклассника, который занимал высокий пост в областном управлении ФСБ.

– Привет, Степка! – наигранно бойко крикнула она в трубку, когда на том конце ответили. – Одноклассницу свою помнишь?