– Иди поговори с ней.

Ника пихнула меня локтем. Я забрала у нее Зака.

– Лучше ты иди поговори. Она может меня узнать по фотографиям в доме Стивена.

Ника закатила глаза.

– Ага, так и есть. Наверное, твое лицо повсюду развешано в Терезином «зале славы».

Один – ноль.

– Если Эмми была возле моего дома тем вечером, когда я привезла Харриса, она могла видеть мое лицо. Так что ты иди. – Я украдкой наблюдала за Эмми, притворяясь, что перебираю платья. – Набери мой номер и положи телефон в карман. Тогда я буду все слышать. И сунь в ухо наушник, чтобы ты могла слышать меня.

– И что я ей скажу? – продолжала спорить Ника, засовывая наушник в ухо.

– Не знаю. – Я перехватила Зака так, чтобы он не мог дотянуться до дизайнерского шелкового боди и сунуть его в рот вместо прорезывателя. – Заведи непринужденную беседу. Узнай, работала ли она здесь тем вечером, когда пропал Харрис.

Ника протянула руку.

– Дай мне свою кредитку.

– Ты не можешь пользоваться моей кредиткой! На ней мое имя!

– Тогда дай мне немного налички. Я не могу просто стоять у прилавка и ничего не покупать.

Я выудила из сумочки несколько купюр, сунула ей в руку и подтолкнула в направлении отдела с косметикой. Зажав ухом телефон, я взгромоздила Зака на другое бедро и притворилась, что разговариваю по телефону. Используя для маскировки высокие стойки с платьями, я подобралась поближе к витрине с косметикой, чтобы можно было подслушать разговор.

– Ты меня слышишь? – сказала я в трубку.

– Все время, черт подери, – пробормотала она.

– Могу я вам помочь? – голос Эмми в моем телефоне был чистый и приятный.

– Надеюсь, – ответила Ника, чуть громче необходимого. – Я выбираю подарок для подруги. Она не часто выбирается из дому. Она из тех одиноких женщин, которые предпочитают сидеть дома и возиться с кошками.

– У меня нет кошки! – вознегодовала я.

– Но тут нарисовался парень, который положил на нее глаз. Он коп. Такой горячий. – Ника обмахнулась веером. – Я ей твержу, что она не может пойти на свидание в трениках. И, по крайней мере, она должна постараться лучше выглядеть. Имею в виду, если на то пошло, нужно хоть немного накраситься, правильно?

– Зачем? – проворчала я. – Чтобы лучше выглядеть на снимках в полиции?

– Оооо! – Глаза Эмми засверкали. Она прислонилась к витрине. – Звучит интригующе.

– Вы даже не представляете, – сказала Ника.

Эмми провела рукой над разноцветными палитрами под стеклом.

– Думаю, я могу помочь вам выбрать что-нибудь для нее. Попробуйте рассказать, что в ее внешности самое лучшее.

Ника закатила глаза.

– Оу, это тяжелая задача.

– Поберегись! – сказала я.

– Ну, у нее волнистые, рыжевато-коричневые волосы. Когда она постарается, они выглядят отлично. Но это бывает нечасто.

Я зацепила вешалку за стойку.

– И орехово-зеленые глаза. Когда она злится, они меняют цвет, а лицо идет красными пятнами. Большую часть времени она бледная, как вампир, потому что почти не выходит из дома. Но на лице там-сям вылезают веснушки, так что она больше похожа на дружелюбного окрестного вампира с искорками, чем на тех уродов, что обитают в гробах.

Эмми расхохоталась во весь голос.

– Я рада, что это ее позабавило, – пробормотала я.

– Тогда давайте обыграем ее глаза. По вашему описанию они красивые.

Эмми открыла стеклянный шкафчик и поставила на прилавок поднос с образцами.

– Займись делом, – прорычала я, заработав издевательский взгляд поверх головы Эмми.

Ника барабанила пальцами по подбородку, изучая лицо Эмми, пока та расставляла палитры.

– Мы встречались раньше?

Эмми подняла взгляд. Затем покачала головой:

– Не думаю.

– Вы уверены? Просто пару недель назад мне захотелось поменять свой образ, и я приходила сюда на стрижку и все такое, и я уверена, что это вы продали мне румяна. Дайте-ка подумать… Кажется, это было во вторник вечером.

– Нет. – Эмми вежливо улыбнулась. – Это точно была не я. Вечером во вторник не моя смена. Наверное, это была Джулия, – добавила она, улыбнувшись. – Люди нас все время путают.

Ника кивнула.

– Точно! Припоминаю это имя. О, а это рекламные образцы?

Ника поднялась на цыпочки, показывая на самую дальнюю витрину. Когда Эмми повернулась, чтобы посмотреть, куда ей показывают, Ника развернулась ко мне и беззвучно спросила:

– Что мне делать?

Я замахала на нее рукой.

– Не смотри на меня! Узнай, где она была тем вечером.

– Так, значит, – сказала Ника громко, снова привлекая внимание Эмми, – у вас по вторникам выходной? Наверное, вы выходите прогуляться по вечерам. Держу пари, наверняка вы предпочитаете самые лучшие ресторанчики.

– Намек тоньше некуда, – съязвила я.

Улыбка Эмми стала неуверенной. Она вернулась к поставленной задаче, но было видно, что ей не по себе.

– Я слышала много хорошего о местечке под названием «Лаш». Вы что-нибудь знаете о нем?

Эмми вскинула голову, уронив поднос с тенями для глаз. Стук ломающегося пластика эхом разнесся по магазину, привлекая внимание менеджера. Эмми извинилась, ее щеки вспыхнули горячим румянцем. Она наклонилась, чтобы поднять упавшее.

– Простите. Нет, я там не была.

Мне даже с моего места возле стоек с платьями было видно, как дрожали ее руки, когда она смахивала пудру с брюк.

– Моя подруга говорит, что там бармен – просто фотомодель. Она рассказывала, что по вторникам у них спецпредложения на отдельные напитки. Вы уверены, что не были там раньше?

Эмми побледнела.

– Слишком прямолинейно, – предупредила я.

Эмми метнула тревожный взгляд вокруг прилавка и, убедившись, что никто не слышит, спросила:

– Вы – коп?

Вероника откинула голову и вильнула бедром. Они рассматривали друг друга некоторое время.

– Нет, нет, нет, – зашипела я в трубку. – Ты не коп.

Ника подняла бровь.

– А что, если коп?

– Послушайте, – взволнованно зашептала Эмми, – не знаю, как вы нашли меня, но я не причастна к исчезновению этого человека. Я его не видела больше года. Как все остальные, я увидела его имя в новостях.

– Тогда я уверена, вы не откажетесь рассказать мне, где вы были тем вечером, когда он пропал.

Затаив дыхание, я ждала ее ответа.