Матерь божья, как давно у меня не было секса в машине!

Я выгнулась дугой, голос в голове говорил, что я пожалею об этом, но я заглушила его.

Его дыхание обожгло мне шею.

– Я хочу взять тебя на заднем сиденье прямо сейчас. Но если я это сделаю, твоя сестра пристрелит меня. – Он в последний раз поцеловал меня долгим поцелуем, от которого у меня подкосились ноги и перехватило дыхание. – А сейчас рассказывай, – сказал он, лаская мое ухо, – что случилось на парковке минуту назад? Что именно ты не хотела, чтобы я видел?

Я застыла, ощущая изгиб его улыбки на своем подбородке, прежде чем он медленно отстранился. Он не выглядел рассерженным. Скорее удивленным. И, может быть, слегка впечатленным.

– Если ты не хотела, чтобы я за ней следил, могла бы просто сказать об этом. – Он откинулся на спинку сиденья, оценивая сквозь полуприкрытые веки степень моей досады. – Может, ты чертовски хорошая писательница, Финн, но лгунья из тебя никакая.

– Откуда тебе знать?

В задумчивых морщинках в уголках глаз виднелся намек на ностальгию.

– В меня стреляли, меня резали ножом, разбивали мне лицо, и я предпочел бы любое из таких нападений, лишь бы ничего не попадало в глаз.

– Не преувеличивай.

В ответ на мой скептический взгляд он покачал головой.

– Я смертельно серьезен. В мою первую неделю в академии я в первый раз остановил машину и провалился, потому что водитель – молодой бандюган – бросил мне в лицо свою пепельницу. Было так больно, что я ничего не соображал. Я, как пьяный, вывалился на шоссе, пытаясь выковырять это дерьмо из моих глаз. Большая удача, что я не попал под колеса. Я неделю ничего не видел.

Я откинулась на спинку сиденья, чувствуя свою глупость. И досаду. Он с самого начала знал, что в моем глазу ничего нет.

– Если ты знал, что я вру, зачем поцеловал меня?

– Я надеялся, что это того стоит.

Кровь бросилась мне в лицо. Прошло больше года, как я с кем-либо целовалась. И больше десяти, когда я целовалась не со Стивеном. Последний год я провела, сомневаясь в себе, гадая, почему муж ушел от меня, неужели из-за волос, или тела, или денег, или одежды Терезы? Может быть, он просто ушел от меня.

– Ну и как?

Улыбка Ника стала хищной.

– Скажем так, я всерьез подумывал о том, что, может, пусть твоя сестра пристрелит меня. – Он потер ладонями лицо и откинулся на спинку кресла. – Я отвезу тебя обратно в Саут-Райдинг. Мне нужно забрать машину и кое-что отвезти в лабораторию в Манассасе, прежде чем она закроется.

Из разговоров с Джорджией я знала, что «лаборатория» – это региональная лаборатория судебной экспертизы. После того как Ник задержался возле «Линкольна», он что-то положил в карман, прежде чем достать оттуда телефон.

– Ты что-то нашел?

– Пока не знаю.

Что бы это ни было, оно точно было важным.

– Хочешь, я съезжу с тобой?

Его низкий смех был хриплым, а ухмылка слегка опасной.

– Прямо сейчас я столько всего хочу. Именно поэтому, полагаю, мне лучше отвезти тебя домой.

Когда он завел машину, я прислонилась лбом к стеклу, не зная, что меня больше интересует: то, что он спрятал в кармане, или то, что произойдет, если я поеду с ним.

Когда я зашла домой, Ника бросила взгляд на мои волосы и одежду, задумчиво сложила руки на груди и сказала:

– О, у вас был секс, не так ли?

– Ничего у нас не было, – прошептала я, метнув взгляд на гостиную, надеясь, что Делия ничего не услышала.

– Даже и не пытайся отрицать. – Она прикоснулась к своей шее, указав на меня подбородком. – Детектив оставил кое-какие улики на месте преступления.

Она свела брови вместе.

– Нет! – Моя рука взлетела к горлу. У меня не было засосов со школы. – Клянусь, я убью его…

Ника согнулась пополам, подавляя гогот.

– Видишь, я так и знала! Видела бы ты свое лицо!

Я скомкала толстовку и швырнула в нее.

– Расслабься, – сказала она, отсмеявшись. – У детей тихий час.

Она схватила меня за рукав, потащила на кухню, усадила на стул и сунула пачку «Орео».

– На сколько он тянет по шкале от одного до десяти? – Я потянулась за печенькой. Ника выдернула печенье у меня из-под руки и прижала к себе. – Выкладывай! Я хочу знать все!

Я выхватила печенье у нее из рук.

– Одиннадцать, – пробормотала я, отправляя в рот печеньку.

Она наклонилась ко мне и стащила одну печеньку.

– Так и знала. Всегда мечтала переспать с копом. Держу пари, он проявил все пятьдесят оттенков напористости, – сказала она, обмахиваясь веером.

– Не совсем. – Ника недоверчиво сузила глаза, как будто бы она была специалистом в таких вещах. – Я как бы спровоцировала его.

Она хлопнула меня по руке, пытаясь не рассмеяться.

– У меня не было выбора! Нельзя было допустить, чтобы он увидел Терезу и Эмми вместе, так что я притворилась, будто что-то мне попало в глаз, и он наклонился, чтобы помочь, а потом одно привело к другому…

Вероника больше не смеялась. Она открыла рот, чтобы откусить печеньку.

– Тереза и Эмми были вместе? Что случилось? Он их видел?

Я покачала головой.

– Тереза с Эмми выходили из агентства. Было похоже, что они собираются пообедать или что-то в этом роде. Ник их не увидел. Но это еще не все, – сказала я, вынимая из упаковки очередную печеньку. – Ник уже знал, что Тереза встречается с Феликсом Жировым.

– Черт, – сказала Ника. – Быстро же он это выяснил.

– Он все еще убежден, что Тереза причастна к исчезновению Харриса, только теперь он думает, что за всем этим стоит Феликс. И еще Ник вернулся в «Лаш» поговорить с Джулианом. Он показал ему фото Терезы, и Джулиан заявил, что это не та женщина, с которой он разговаривал, и теперь Ник подозревает, что Джулиан покрывает ее. И наконец, в довершение всего, Джулиан теперь знает, что я соврала ему.

Ника поморщилась.

– Могло быть и хуже. Ты ведь могла назвать ему свое настоящее имя. Тогда у тебя реально были бы проблемы. – Она пододвинула ко мне стакан с молоком, чтобы я могла макнуть в него краешек своего «Орео». – Как думаешь, Ник обнаружит что-нибудь, что приведет следствие к тебе?

Я вздохнула.

– Не думаю. Меня ничего не связывает ни с Феликсом, ни с его бизнесом.

Ника пододвинула ко мне оставшееся печенье.

– Ничего, кроме Андрея Боровкова.

Этим вечером я сидела напротив компьютера и глядела на мигающий курсор. Я пересмотрела солидный кусок рукописи, чтобы удостовериться, что мои секреты останутся при мне.