Каждый год погибает не один десяток Воинов, и добрая часть смертей вызвана именно неудачной попыткой шагнуть на следующую ступень. Вот так-то: смерть дышит в затылок не только в бою, но и на пути к вершинам. Стоит ли удивляться немногочисленности действительно чего-то достигших бойцов? Тысяча-две Воинов только кажутся заметной группой, но для страны, занимающей большую часть немаленького континента и имеющей население около миллиарда человек, это — капля в море. Практически один-два уникума на миллион.

Нельзя не признать, что я находился в значительно более выгодном положении уже за счёт тейгу, который подстёгивал и направлял моё развитие. А уж вместе со значительно скакнувшей восприимчивостью к энергиям тренироваться стало одно удовольствие. Хорошенько разогнав скорость восприятия и мышления, мне удавалось не только отслеживать движения внутренней силы, но и анализировать их.

Возможно, свою роль сыграли не осознанные вчера, но отложившиеся в подсознании обрывки понимания механик работы духовных оболочек, а возможно, что-то ещё, но в один момент меня словно поцеловала муза. Я чувствовал, где духовная сила тратится впустую, где её не хватает, а где потоки вступают в конфликт, образуя мешающие ровному течению «завихрения». Нет, не просто чувствовал, но и понимал, что нужно делать для исправления огрехов! Казалось, будто правильные действия всплывают в памяти, словно части чего-то целого.

Даже видимый стиль боя претерпел некоторые изменения. Доля движений утратила свою плавность и красоту, став для стороннего наблюдателя ломано-неправильными, но вместе с тем более резкими и непредсказуемыми.

После прорыва мне уже не требовалась раскачка для перехода в предельный режим. Устранив многие «узкие места» и «завихрения» в токах силы, я мог практически мгновенно выйти на максимум скорости и, нанеся удар, отменить ускорение или перейти на «крейсерский» темп.

Практически иайдзюцу, только лучше.

Постоянно двигаться на пределе нельзя: затраты энергии растут не линейно, да и прибавка скорости по мере приближения к границе падает всё сильнее. Фактически, если бой не идёт один на один, большинство одарённых двигается на скорости от половины до трёх четвертей своего максимума. Никому не хочется истратить все силы и пасть от крестьянских вил в пузе. Собственно, поэтому большинство воинов духа редко использует все резервы, стараясь сохранить часть на случай форс-мажора.

Из этого же проистекали и перерывы «на поболтать» посереди боя. Всего лишь попытка передохнуть и восстановиться.

Таким образом, освоенный трюк с ускорением после своего оттачивания стал бы хорошей заявкой на ступень Мастера. Ранг бы мне, конечно, не дали, всё-таки его признание — это автоматическое присвоение наследного дворянства. А держать дворянина на положении цепного зверя… можно, но это открывает слишком много возможностей для недругов командования Базы и их покровителей.

Вдобавок, если отбросить тейгу и наркотики, я проходил по самой нижней планке мастерства. Предельная скорость и выносливость без допинга низковаты, а новообретённая способность нуждалась в оттачивании и включении в личный стиль боя. Безусловно, Яцуфуса тоже часть моей силы, но пока артефакт можно отобрать, я не мог на него абсолютно полагаться, а о наркотиках и говорить не хотелось.

Но сожри его Бездна, пусть мне в лицо плюнет тот, кто скажет, что стать в четырнадцать даже квази-Мастером — это не достижение!

Хотя слишком впадать в гордыню не стоило. Канон и библиотека Базы, хранившая среди прочих и коротенькое досье с информацией о генерале Эсдес, говорили, что мне есть куда стремиться. Голубовласая воительница уже в двенадцать победила на крупнейшем в Империи турнире бойцов. Конечно, ни один высокомерный Мастер из имеющих официальный ранг не стал бы выступать на Арене, но вот Воинов там хватало.

Была ли Эсдес тогда слабее, чем я сейчас? Нет ответа. А ведь девочка выросла в ничем не выдающемся поселении охотников на монстров, не имела выдающихся наставников, доступа к высококлассным алхимпрепаратам или тем более тейгу. Некоторое время после уничтожения родного поселения она вообще жила одна в опасных северных горах. Нет, мне определённо стоило стараться лучше.

А вообще иронично, конечно, но навык «мгновенного убийства» идеально подходил не мне, а Акаме. Сестра с её мечом, способным с малейшей царапиной повесить на живого что-то вроде быстродействующего смертельного проклятия, смогла бы раскрыть потенциал способности на все сто.

Ну, ничего, если… когда я верну Акаме на свою сторону, она сможет попробовать перенять моё открытие.

* * *

Когда я, обессиленный, но невероятно довольный добрался до лавки, солнце уже давно выбралось из-за горизонта и начало ощутимо припекать.

— Лёд тронулся, господа присяжные заседатели! Лёд тронулся! — переведя дыхание, проговорил я, сидя и довольно щурясь на яркие лучи.

Пусть сестра всё так же смогла бы меня победить, хоть и с меньшей лёгкостью, не говоря уж о чудовищах вроде Эсдес или Будо. Пусть. Но сейчас на тропе к силе мне удалось резко шагнуть вперед — и, что важнее, увидеть путь дальше. А значит, если я не оступлюсь и выживу, то в будущем всё может измениться.

— Акаме… — воспоминания о мягкой улыбке сестры, её алых глазах, тепло глядящих на меня после очередного спарринга и неуклюжих, но милых попытках подбодрить, — «Если ты будешь стараться, Куроме, то обязательно меня победишь!», — сделали на душе теплей, но принесли тоску и грусть. — Когда мы в следующий раз встретимся, это я буду говорить «старайся лучше», сестрёнка! — проворчал я и, глядя на редкие облака, улыбнулся, сморгнув коварную соринку, угодившую в глаз. — Только попробуй удрать от меня ещё раз, Акаме! А если сбежишь… я сделаю так, что тебе будет не к кому возвращаться, кроме меня!

* * *

— Куроме… сестрёнка… как ты без меня? — в это же время одними губами прошептала глядящая в окно длинноволосая алоглазая брюнетка.

У девушки на сердце лежала тяжесть. Пусть она и считала, что поступила верно, но несмотря ни на что ей не хватало сестры и привычной обстановки. Новые товарищи и командир хоть и старались вести себя дружелюбно, но Акаме всё равно ощущала себя чужой.

Ей приходилось трудно, но никто не мог этого увидеть.

Алоглазая убийца на самом деле была достаточно эмоциональной особой, но когда-то отец научил её прятать чувства в боевой обстановке. Со временем умение развилось и в моменты напряжения, опасности или психического дискомфорта на лице и даже в эмоциях девушки появлялась маска холодной отстранённости.

И теперь эта маска чуть ли не вросла в душу. Не оторвать.

— Акаме, ты всё поняла? — спросила у неё женщина лет двадцати пяти — тридцати на вид. Говорившая выделялась непривычно, почти по-мужски короткими светло-серыми волосами,