чёрной глазной повязкой и покрашенной тёмно-зелёной краской механической рукой. Одетая в чёрные мужские брюки и пиджак, она производила довольно строгое впечатление, несмотря на вполне миловидную внешность, которую даже увечья не слишком портили. Прямая военная осанка и привычно строгое выражение лица только усиливали впечатление требовательного, но справедливого руководителя.

— Да, командир, — ничего не выражающим тоном ответила молодая убийца.

* * *

Встретившись с холодным взглядом кроваво-красных глаз на неподвижном лице, бывший генерал Имперской Армии, а ныне глава элитной группы убийц на службе повстанцев в очередной раз внутренне поёжилась. Одной затяжкой докурив сигарету, она отправила окурок в пепельницу. Единственная профессиональная убийца в её отряде каждый раз заставляла Надженду чувствовать холодок бегущих по коже мурашек.

Когда-то пришедшая за её головой брюнетка теперь стала одним из членов Ночного Рейда. Но отсутствие эмоциональной реакции после убийства приёмного отца, сокомандницы и приличного числа бывших соратников из разведки — пугало. Кто сказал, что она с таким же безразличием не избавится от самой Надженды, сделай та что-то (по мнению бывшей имперской убийцы) неправильное? Но женщина, по праву гордящаяся своими навыками общения, ничем не показывала истинных чувств. Тепло улыбнувшись, в стиле заботливого командира она напомнила:

— Акаме, я ведь говорила: можешь называть меня просто Надженда. Все мы — равные соратники в борьбе с прогнившей Империей! Боевые товарищи!

— Я помню, Надженда, — не изменив выражения, всё тем же безэмоциональным тоном ответила девушка. Взяв папку с данными на очередную цель, она покинула прокуренный кабинет.

— Леоне, присмотри за ней, — обратилась Надженда к фривольно одетой желтоглазой блондинке со слегка растрёпанными волосами до лопаток и внушительной, едва прикрытой коротким топиком грудью. В отличие от Акаме, её подруга даже не пыталась изображать внимание.

— С удовольствием! — с эротичным придыханием ответила Леоне, уже с утра пребывающая навеселе. — Уж я расшевелю нашу ледышку! — пошловато улыбнувшись и поправив полную грудь, блондинка, покачивая бёдрами, последовала за своей напарницей по предстоящей миссии, напоследок обдав хозяйку кабинета запахом духов, вина и лёгкого перегара.

Когда дверь закрылась, оставив её в одиночестве, бывший генерал позволила себе брезгливо поморщиться.

Не так она представляла свою карьеру в Революционной Армии. Совсем не так.

По задумке, боевой генерал во главе с армией сагитированных солдат и офицеров, присоединившись к «армии» бывших крестьян и сборной солянке из дружин мятежных феодалов, разом становилась если не лидером Революции, то крайне влиятельной фигурой.

К сожалению для одной из двух женщин-генералов Имперской Армии, жирная мразь Онест её просчитал. То, что должно было стать триумфом, превратилось в чудовищный провал. К сожалению, несмотря на любовно культивируемый образ жестокого и тупого обжоры, премьер-министр являлся крайне опасным и хитрым политиком. Служба Разведки его пса Сайкю тоже недаром ела свой хлеб, загодя узнав о переговорах Надженды и революционных вождей.

Проклятая свинья искусно раздула шумиху о дезертировавшей во главе своей армии владелице тейгу. Поднятая волна репрессий коснулась многих из тех, с кем Надженда дружила; даже бывший патрон и любовник, генералиссимус Будо, потерпел некоторые репутационные потери.

И генерал-отступница об этом искренне сожалела.

Но гораздо больше она жалела о своих потерях. О своих ошибках, вынудивших переметнуться на сторону Революции до того, как за ней придут. Об армии. Об утраченной силе. О своей красоте, наконец! О, красота, как и великолепный ум, была главным предметом её гордости и одним из полезнейших инструментов.

Потерянным инструментом.

Очередная сигарета оказалась зажжена и отправлена в уголок рта. Сжав пустую пачку механическими пальцами, бывший генерал поморщилась от не проходящей фантомной боли в отсутствующей руке. Бросив взгляд на бар, она с сожалением отвернулась. Предстояло ещё слишком много работы, чтобы начинать пить с утра.

В голове в который раз всплыли воспоминания.

…После проникновенной речи, в которой искусно чередовались просьбы, обещания и призывы к борьбе за правое дело и лучшую жизнь, большая часть армии Надженды склонилась перед ней, поклявшись в верности. Горстку верных Империи офицеров и их людей, которым «милосердный» генерал разрешила уйти, растерзала «разъярённая толпа». Надженда прилюдно пожурила линчевателей, позже наградив верных и не обременённых чистоплюйством офицеров и солдат. Всё шло просто превосходно!

К несчастью отступницы, она не знала, что её «подруга» Эсдес с личной дивизией своих головорезов только того и дожидалась, чтобы ударить в тыл новоявленным революционерам.

В итоге Надженда сохранила жизнь, но лишилась половины армии, волос, руки и глаза. Не помог ни один из мощнейших тейгу, ни двое приближённых с Великими Артефактами, ни вымуштрованные войска. При подходе войск Революционной Армии бешеная северянка отступила, но подмога едва не опоздала.

Вопреки громогласным заявлениям о мощи повстанческой армии, которая смогла устрашить даже печально знаменитую Ледяную Смерть, Надженда понимала: их просто отпустили. Северянка, способная и в одиночку противостоять тысячам отборных солдат, просто… ушла. Она даже тейгу поверженной «подруги» не забрала!

Психованная садистка намеренно покалечила её, но не стала убивать. И так же намеренно не дала боя мнящему себя армией сброду. В этом была вся она. Кровожадность и безумие этого чудовища доходили до таких границ, что со стороны начинали казаться проявлением чести, даже какого-то извращённого милосердия.

Да, Эсдес нравилось топтать слабых — но настоящее удовольствие она получала, ломая сильных. Надженда никогда не была религиозным или суеверным человекам, но, насмотревшись на поведение «подруги» во время Южной кампании, начинала верить в слухи о её демоническом происхождении.

…К ним подвели несколько вождей и сильнейших захваченных воинов. Всех их объединяла горящая в глазах ненависть и презрение к смерти. Головы и изуродованные тела иных южан украшали собой ряды кольев, освещаемых чадящим пожарами городом.

Лидер пленных разразился проклятиями на своём дикарском наречии. Через миг солдаты подбили колени вождя и ткнули подбородком в землю, держа за волосы. Эсдес подошла и наступила ему на голову. Каблук высокого сапога, чужеродно белоснежного в этом царстве гари, крови и грязи, упёрся мужчине в лоб, глубоко рассадив плоть металлической шпилькой. Прислушавшись к сипящим ругательствам сквозь зубы, Эсдес улыбнулась.

— Ненавидишь меня? Хочешь убить? — улыбка стала шире. — Прекрасно. Стань сильнее и отомсти, — теперь лицо северянки искажал настоящий оскал. — Вы тоже, я буду ждать! — смесь предвкушения и жажды крови почувствовали даже солдаты за оцеплением. — Выбросить этих слабаков в ближайших джунглях! Через час отправить по следам егерей! В плен не брать!

— Эсдес, зачем? Это же главные враги!

— Это слабаки, Наджи, — глядя на милую улыбку было невозможно поверить, что именно эта молодая девушка ответственна за разграбленный и полностью, со всеми жителями, уничтоженный город. — Врагами станут те, кто сможет выжить и придёт мстить… Чтобы я