– Это был не слуга. Это его светлость собственной персоной!

Эдит прижала ладонь к губам:

– Но хозяин услал его спать на сеновал!

– И поделом ему, прощелыге! Хотя, знаешь… в сущности, он совсем неплохой человек.

– Но зачем было лгать? Хотя вы на самом деле серьезно хворали. Тут меня не обманешь…

– Еще бы! – Он улыбался девушке так, словно она была самым ценным сокровищем мира. – И хворал бы по сей день, если бы не ты. У тебя великий дар целительницы!

Вздрогнув, Эдит испуганно отпрянула:

– Молчите об этом, умоляю! Мне будет много проще, если никто не будет знать об этом… ну, о том, что я…

– И кто из нас теперь лжец? – хихикнул мужчина.

Уязвленная, Эдит потупилась:

– Я никогда не лгу! Но я приехала сюда издалека, и за одно это достойна подозрений. Знаете, многие считают, что целительство – это все равно что колдовство. И некоторые могут… – Эдит передернуло.

Хейстингз обнял ее и привлек к себе, согревая на своей широкой груди:

– Тебе не о чем тревожиться. Потому что я никому тебя не дам в обиду, моя милая Эдит. Мое усталое грешное сердце теперь твое – и сейчас поверь моим словам!

Эдит на мгновение прижалась лбом к его груди. Как это хорошо, когда рядом есть человек, который понимает тебя. Дорожит тобой… «Как долго я была одинока!»

«…И ты по-прежнему одна. Пусть он не Черный Эрон – но теперь он для тебя еще более чужд, чем прежде…»

Леденящий ужас сковал Эдит, но она нашла в себе силы упереться обеими руками ему в грудь и толкнуть, совсем легонько. Но он тотчас отстранился, отчего ей слегка полегчало. Более того, он отступил на пару шагов. Казалось, он понял, что происходит с ней.

– Мисс Эдит, мое имя Генри Хейстингз, – поклонился он, а когда выпрямился, синие глаза его посерьезнели. – В одном ты права. Я человек отнюдь не благочестивый. Я врун и аферист, и порой бывал не в ладах с законом, но я ни разу в жизни не обидел женщину.

И Эдит тотчас ему поверила. Ведь она проводила с ним наедине долгие часы – и он ни разу даже не произнес ничего неподобающего! Наверное, она не заметила, как перестала дышать, потому что лишь теперь медленно с облегчением выдохнула.

– Благодарю вас, сэр. Теперь мне уже куда легче… – Вдруг она закусила губу: – Ах да… вы ведь не его светлость…

Хейстингз развел руками.

– В таком случае кому расплачиваться за все это?

Он запустил руку в волосы, взъерошил их – и Эдит тотчас захотелось их нежно пригладить.

А Хейстингз тяжело вздохнул:

– Да, незадача… У меня ведь ни фартинга за душой. А сам его светлость в один прекрасный день станет богачом… Ну, я надеюсь – а он парень такого сорта, что всегда исправно платит свои долги. Просто случилось так, что я застрял тут, не в силах ехать дальше, а ему нечем было расплатиться…

Эдит приосанилась:

– А наш хозяин тем временем исправно рассчитывается с поставщиками провизии, покуда вы лежите тут в постели, словно лорд, и объедаете его. Стыдитесь, Генри!

Хейстингз и впрямь выглядел пристыженным:

– Ну-ну, Эдит, я никогда не поступил бы так без крайней необходимости…

Эдит обхватила себя руками за плечи:

– И вы меня во все это втравили! Вот вы теперь сбежите, а я поневоле стану обманщицей…

Хейстингз глубоко вздохнул:

– Не говори так… Я вовсе не прошу тебя лгать!

Он принялся решительно расхаживать взад-вперед по комнате, но его все еще слегка покачивало от слабости. Вот он нашарил на спинке стула свою одежду, вот он собирает бритвенные принадлежности… Когда он наклонился, чтобы вытащить из-под кровати видавший виды саквояж, его качнуло так, что он едва не упал.

Эдит мигом подскочила к Хейстингзу, подхватила его под руку и помогла вновь улечься.

– Вы спятили! Только встав с постели, сразу пускаться в путь – сущее безумие!

Хейстингз взял ее лицо в ладони, большие и горячие. Его залихватская улыбка стала вдруг такой невероятно нежной, что у Эдит дух перехватило.

– Моя королева, я готов броситься с обрыва в реку и утопиться, чтобы не причинять тебе хлопот!

Сейчас говорил и не его светлость, и не пройдоха Хейстингз, а кто-то совсем иной… словно рыцарь былых времен в сверкающих доспехах… Эдит вдруг показалось, что над головой его развевается воинское знамя.

И на этом знамени начертан был девиз «Честь, правда и верность».

Губы его легонько коснулись ее губ – и это было обещание, в которое Эдит тотчас бесстрашно поверила. Ей вдруг стало наплевать на то, что думает о ее любимом благородном проходимце весь остальной мир…

Но Хейстингз тотчас же вытолкал ее из комнаты:

– Пойди и расскажи все хозяину начистоту, моя правдивая девочка. Ни на что иное я не согласен. – Он нежно улыбнулся. – И ты вовсе не простушка, моя маленькая. Никогда не смей говорить о себе так!

И решительно захлопнул дверь.

Стоя в коридоре, Эдит прислушивалась. Она слышала, как он открыл дверцы шкафа, потом закрыл их… вот он складывает свои пожитки в саквояж, вот щелкнул замок.

Эдит была честной девушкой. Да, она пойдет к хозяину и поделится с ним своими подозрениями насчет постояльца самого дорогого номера.

Однако спешить решительно некуда, не так ли?

Да, она расскажет хозяину все… но только после ужина.

Сидя в одном седле, они скакали сквозь ночную тьму. Электра давно перестала понимать, куда они направляются, она не знала, сколько минуло времени… Сперва она пыталась отстраниться от сильного мужского тела, но сидеть боком в мужском седле было так неудобно, что девушка в конце концов прислонилась спиной к его груди, ища опоры.

Сильная рука Эрона обвила ее талию, его теплое дыхание согревало ее затылок. Вот он нежно поцеловал ее волосы… или ей это лишь почудилось?

Усевшись поудобнее, Электра прильнула щекой к его груди и закрыла глаза. Он так могуч, так мужествен – в глубине души Электра уверена была, что он нисколько не опасен. Более того, никогда прежде не была она под столь надежной защитой.

Лорд Эрон… Черный Эрон обращался с ней, словно с величайшей в мире драгоценностью, словно, кроме него, ее некому защитить.

Подковы огромного жеребца цокали по темной дороге. Когда они отъехали достаточно далеко и Эрон понял, что погони опасаться не стоит, конь с галопа перешел на рысь.

Однако длинноногий жеребец бежал так неровно, что всадников немилосердно трясло – и вскоре Эрон пустил коня шагом. Впрочем, вряд ли скорость имела сейчас значение – он все равно не знал, куда и зачем они едут. Сейчас, оставшись с Электрой наедине, он понятия не имел, что делать дальше…