Ни одно доброе дело не остается безнаказанным.

— Отлично. Давайте позвоним шефу.

Он достал из кармана сотовый телефон и набрал номер, продиктованный Мавросом. Начальник полиции ответил — Маврос знал его номер наизусть. Маркус представился шефу и рассказал ему о том, что произошло.

После недолгого молчания шеф спросил:

— Значит, ты никому не сообщил о случившемся?

— Нет, сэр… Пока никому.

— Прекрасно. Нам по-настоящему повезло. Ты правильно поступил, позвонив сразу мне. Оставайся на месте. Я сам скоро приеду туда и во всем разберусь. Можешь держать его на мушке, если хочешь, но наручники сними. И будь вежлив.

— Быть вежливым? Сэр, о чем вы говорите? Мне наплевать, кто он. Для меня важно, что он из себя представляет. Он серийный насильник и убийца.

— Я отлично это знаю, черт возьми… Не только я, но и многие другие. И ты поступишь точно так, как поступили бы на твоем месте все мы. А если не подчинишься, эта ночь станет для тебя последней. Понимаешь, о чем я? Ты возьмешь деньги и сделаешь вид, что смотрел в другую сторону. Все женщины, которых он убил, были проститутками. Неужели ты хочешь разрушить свою жизнь из-за какой-то шлюхи? Если продолжишь настаивать на своем, он выйдет сухим из воды, а ты будешь опозорен или вовсе станешь трупом. Веди себя по-умному, сынок. Все зависит от того, как на это посмотреть. Это великолепная возможность для тебя. Считай, что выиграл в лотерею. Ты и я. Мы оба выиграли.

— Мне не нужны его деньги.

— Тогда не бери денег, но и жизнь свою не губи. Он над законом. Если ты…

Маркус нажал отбой. Потом посмотрел на лимузин. Жертва сидела на асфальте у одного из колес. Прижав колени к груди, качалась взад-вперед и хлюпала носом, напоминая испуганного зверька. Их взгляды встретились. Страх не исчез из ее глаз. Она молча умоляла его, просила сделать этот мир снова безопасным. Его сознание наполнили видения трупов других жертв и их мертвых глаз.

— Не вини себя ни в чем, сынок, — сказал Маврос. — Ты больше ничего не можешь сделать. Я — неприкосновенный. — Голос убийцы звучал так, словно доносился из кошмарного сна.

Маркус повернулся лицом к монстру.

— Неприкосновенный? Только не этой ночью. — Он поднял пистолет и всадил Мавросу пулю между глаз.

В номере наступила тягостная тишина. Было так тихо, что Маркус подумал, не оглох ли он. Он не смотрел на Мэгги. Не хотел увидеть на ее лице отвращение или страх. Потом повернулся и встретил печальный, но сочувственный взгляд. В нем не было осуждения или презрения, чего он боялся.

Она протянула руку и положила ладонь ему на плечо.

— Что случилось потом?

— Семья сенатора не желала огласки, которая вызвала бы неизбежный скандал. Они слишком дорожили своим добрым именем, а потому замяли дело. От жертвы они откупились. Она была бедной девушкой из Бронкса. На нее свалилось столько денег, что даже ее правнукам обеспечено безбедное существование. И кто бы мог винить ее в этом?

Мэгги понимающе кивнула.

— Что касается меня, то мне дали возможность, избежав суда, уйти в «досрочную почетную отставку», как это у них называется. Мне тоже предложили крупную сумму, чтобы я гарантированно держал рот на замке. И… я взял деньги. Немного оставил себе, но большую часть пожертвовал на благотворительность. Мне показалось неправильным получить плату за свои грехи, хотя именно так многие люди сколачивали состояния. Вот и вся моя грустная история.

В комнате еще на несколько минут воцарилось молчание. Он даже не пытался представить себе, о чем сейчас думала Мэгги.

— Ты поступил правильно, — наконец сказала она.

Ее реакция шокировала Маркуса.

— Я хладнокровно убил безоружного человека. Я — убийца. — Он произнес эти слова обреченно, словно уже никогда не мог рассчитывать на прощение. Или, по крайней мере, никогда не простил бы себя сам.

— Ты спас ту девушку и многих других, которые могли стать жертвами после нее. Это он был хладнокровным убийцей, а не ты. Он был монстром. И заслужил куда более сурового наказания, чем получил.

Он недоверчиво покачал головой. Лицо его покраснело.

— Но ведь Маврос не собирался стрелять в нее или напасть с ножом в руке. Он стоял там совершенно беззащитный, с руками, скованными за спиной. Я убил его, точнее, казнил, как палач, работающий на мафию. Мне следовало арестовать его и доставить в участок. Но я этого не сделал. Я убил его. Меня должны были посадить за это в тюрьму.

— Но ты же знаешь, что он сразу же вышел бы на свободу. Ты не дал ему убить ту девушку, но как насчет следующей жертвы и других после нее? Ему бы все сошло с рук, и так продолжалось бы до тех пор, пока кто-то вроде тебя не остановил бы его.

— Я должен был обратиться в прессу или, быть может, в ФБР. Мог заставить действовать мой отдел.

Мэгги пренебрежительно хмыкнула.

— Во-первых, он наверняка имел влиятельных друзей в ФБР, а прессу попросту подкупал. Во-вторых, если он был настолько всемогущим, каким ты его изобразил, он смог бы замести за собой следы или замять дело. Даже если бы эта история всплыла в прессе и повредила его репутации, при самом неблагоприятном развитии событий он бы не переизбрался в сенаторы, только и всего. Это в худшем случае для него и в лучшем для тебя. Гораздо более вероятно, что через некоторое время тебя нашли бы мертвым, как и других его жертв. Ты поплатился бы за то, что слишком много знал. Или ты мог просто исчезнуть, и тебя никто никогда бы не увидел. Иногда надо поступать так, как считаешь правильным, даже вопреки мнению других людей.

Он снова потер крестик, висевший у него на шее. Но теперь это движение не было безотчетным.

— В Библии сказано «не убий». Там не написано «не убий, разве только человек, которого ты хочешь убить, действительно этого заслуживает». Я уже не знаю, что и думать. Не знаю, что правильно, а что нет. — Его глаза покрыла влажная пленка. Казалось, дамбу вот-вот прорвет и он разрыдается.

Мэгги не сказала больше ни слова, просто протянула руки и обняла его.

Они вместе устроились на постели. Маркус по-прежнему не мог простить себя, но сейчас ему хватало прощения Мэгги. И они держали друг друга в объятиях, пока обоих не сморил сон.

* * *

Маркусу не снилась последняя ночь его службы в полиции. Ему снился Ашертон. Только в его сне он был странным и искаженным. Небо окрасилось в оранжевый цвет, посылая на город необычное сияние. Его окружала пустыня, а городские здания приобрели тревожащие душу формы. Он стоял на окраине и смотрел на разверзшуюся перед ним огромную пропасть.

Пропасть была настолько широкой, что ее противоположный край оставался невидимым человеческому глазу. Туман покрывал бездну. Вспышки света и электрические разряды пронизывали облака, низко нависшие над пропастью, скрывая ее глубину и ее тайны. Туман поднимался и опадал, как волны, пробегавшие по поверхности необъятного океана.