Маркус рассказал Мэгги о том, как он увидел закономерность в серии преступлений и озвучил свою теорию по поводу убийств, но никто в отделе не пожелал к нему прислушаться. Потом рассказал, как оказался на той улице в тот злополучный вечер.

— И что же там произошло?

— Согласно моей теории, это был район, где предполагаемый серийный убийца должен был нанести следующий удар. Я не был до конца убежден в этом, но у меня не оставалось никаких других версий, и я не мог заставить себя не думать об этом деле. И тогда я сам отправился патрулировать район. Идея показалась мне не хуже и не лучше, чем все остальные. — Он сделал паузу, словно не был уверен, стоит ли продолжать. — Хотя на самом деле это было не так. Меня толкала вперед не одна только интуиция. Странным образом я знал, что именно там убийца совершит новое преступление. Я просто… нутром чувствовал это. — Он потер крестик, висевший на цепочке у него на шее. — Я шел вдоль той улицы, когда услышал крик, который никогда не забуду…

* * *

Маркус внимательно огляделся по сторонам на пустынной улице. Эта пустота перекликалась с тем, что было у него внутри. Он поражался тому, как можно жить в восьмимиллионном городе и оставаться настолько одиноким. Но, заглянув в себя поглубже, понял, что это было не просто одиночество, а нечто большее. Это была пустота, и он переставал ее ощущать, только раскрыв очередное дело. Мозгоправам было бы чем заняться.

Прихлебывая кофе, он продолжал идти по темной улице. Пытался взглядом проникнуть в глубокие тени по углам.

— Ты же где-то здесь, правда? — чуть слышно произнес он.

А потом услышал крик. Этот звук невозможно было описать. Маркус никогда не слышал такого страдания, такого страха в чьем-либо голосе. Крик отдавался у него в душе, вызывал в памяти лица погибших. Он подумал о жертвах убийств, которые расследовал. Но никогда еще ему не приходилось оказаться на месте преступления в момент его совершения, во время смерти человека.

Его работа, в отличие от работы полицейских в книгах и фильмах, не состояла из сплошных перестрелок и погонь на автомобилях. Ему доводилось доставать оружие считаное число раз, и еще никогда не приходилось пускать его в ход. Но он знал, что в случае необходимости сможет использовать его со смертоносной, пугающей точностью.

Стаканчик с кофе выпал из его руки, и жидкость растеклась по мостовой. Он вынул из кобуры пистолет и побежал к ближайшему переулку, пытаясь определить место происхождения крика.

Другим концом переулок упирался в изолированную с остальных сторон парковку. Слева располагался заброшенный дом. Окна были заколочены досками, стены покрывали граффити. Поблекшие буквы на вывеске сообщали, что раньше здесь находился бар «Голубая устрица».

Разглядывая прилегавший к стоянке район, Маркус фиксировал все детали. Самой поразительной из них был длинный белый лимузин в самом центре парковки. Появление летающей тарелки в таком квартале показалось бы менее удивительным.

Из-за лимузина послышался мужской голос:

— Куда это ты направилась? Мы еще не закончили.

Женский голос закричал:

— Нет! Не надо! Пожалуйста!

Маркус быстро обежал вокруг автомобиля. Сзади парковку ограждал сетчатый забор, и к металлу ограждения была тесно прижата женщина. Обнаженная, с многочисленными порезами по всему телу. Маркус узнал раны. Убийца любил резать своих жертв, когда насиловал их.

В нескольких футах от женщины стоял мужчина, голый ниже пояса, в левой руке он сжимал окровавленный скальпель.

Ярость охватила Маркуса, и перед глазами у него повисла красная пелена. Он не приказал мужчине не двигаться. Не поступил так, как его учили в академии. Вместо этого он бросился вперед, выбил скальпель из руки преступника и приставил ствол пистолета к затылку мерзавца.

В растерянности убийца шагнул вперед. Прежде чем он смог хоть как-то отреагировать, Маркус прижал его к ограждению и заломил его правую руку за спину. В одно мгновение наручник защелкнулся на кисти мужчины. Затем то же самое Маркус проделал с его левой рукой.

— Какого дьявола вы здесь делаете? Кем вы себя возомнили? — подал голос убийца.

Маркус отошел назад, нацелив пистолет ему в затылок. Затем перевел взгляд на женщину.

— С вами все в порядке? — спросил он и тут же отругал себя за глупейший вопрос. — Я имею в виду, можете ли вы идти?

Срывающимся голосом, сквозь всхлипы она ответила:

— Да. Спасибо. Слава богу, что вы здесь оказались.

— Все будет хорошо. Теперь вы в безопасности. Берите свою одежду и найдите место, где можно присесть. Я вызову скорую помощь. Вам больше ничего не угрожает.

— Вы за это ответите. Вы хоть знаете, кто я такой?

Маркус снова переключил внимание на убийцу. Сердце стучало в его груди, как товарный поезд на стыках рельсов. Ситуация осложнялась.

Преступник не думал, что его узнали, но он ошибся. Джон Маврос. Сенатор Джон Маврос. Маркус осознал, что только что защелкнул наручники на обладавшем немалой властью сенаторе, члене семьи, обладавшей еще большей властью. Фамилия Маврос сразу же вызвала ассоциации с могущественными кланами Кеннеди и Рокфеллеров.

Во что я вляпался на этот раз?

— Вы имеете право хранить молчание. Все сказанное вами может быть использовано против вас в суде.

— Я сенатор. Позвоните своему непосредственному начальнику или комиссару полиции. А еще лучше будет, если вы позвоните мэру. Я дам вам номер.

— У вас есть право на присутствие адвоката при допросе. Если вы не можете позволить себе услуги адвоката, его назначат бесплатно.

— За это вам крепко достанется. Вы считаете себя большим героем, но когда я с вами покончу, вы станете бездомным, безработным и нищим.

— Вы хорошо поняли каждое из прав, которые я вам зачитал? А теперь, учитывая эти права, вы все еще желаете говорить со мной?

— Или есть вариант получше. Мы повесим на вас все убийства, и вы будете гнить в тюрьме до конца своей жалкой, ничтожной жизни.

Маркус медленно повернулся и встал с ним лицом к лицу.

— Не двигайтесь с места, — сказал он, и теперь его палец лежал на спусковом крючке.

— Послушай, сынок, ты сейчас намного превышаешь свои полномочия. Я не окажусь в тюремной камере. Могу тебе это гарантировать. Позвони своему шефу. 555-2368. И ты сэкономишь всем нам время и избавишь нас от лишних хлопот.

Мысли проносились в голове Маркуса со скоростью штормового ветра. Он перепроверял самого себя, оценивал каждое свое действие. Может ли то, что он толкнул Мавроса на ограду и выкрутил ему руки, считаться грубым обращением с подозреваемым? Он вспомнил не внушавшие оптимизма истории. Например, когда полицейский, вытащивший человека из машины перед самым взрывом, попал под суд, поскольку спасенный им сломал ключицу, когда его избавляли от верной смерти.