остаточным влиянием старых систем ценностей». Однако это утверждение Мастерса и Джонсон о суррогатах было не единственным ложным.

«В период работы суррогатной партнершей никто из женщин не состоял в браке», – утверждали они, но ведь и Барбара Калверт, и некоторые другие девушки все же были замужем, пока работали. И что еще важнее, они говорили, что «не было предпринято ни одной попытки убедить женщину поработать суррогатной партнершей». На самом деле, Мастерс часто предлагал побыть суррогатными партнершами и медсестрам из родильного отделения больницы, и студенткам в полосатой униформе, и женщинам-добровольцам из предыдущего исследования, и даже женам некоторых членов факультета. «Он не знал, чьей именно супруге предлагает побыть суррогатной партнершей, но он точно знал, что каждая из этих женщин состояла в браке, поскольку все они носили обручальные кольца», – вспоминал Колодни.

Мастерсу и Джонсон пришлось пересмотреть свое отношение к суррогатному партнерству, когда муж Барбары Калверт прислал к ним адвоката. В федеральном судебном иске на два с половиной миллиона долларов Джордж Калверт, бывший сотрудник Университета Вашингтона, живущий в Нью-Гемпшире, сообщал, что они с супругой проходили лечение в клинике бесплодия Мастерса, и что Мастерс и Джонсон «нарушили этику отношений врача и пациента, вовлекая вышеупомянутую Барбару Калверт в сексуальные сношения» с двумя пациентами мужского пола. В судебных документах указывалось, что в июле 1967 года ей заплатили 500 долларов как суррогатной партнерше за секс с пациентом, обозначенным как Аноним 1, и еще 250 – за Анонима 2 в январе 1968 года, причем оплату производила Вирджиния. Позже суд поднял количество анонимов до семи человек. Калверт утверждал, что исследователи знали о семейном положении Барбары и убедили ее держать свою незаконную работу суррогатной партнершей в тайне от мужа.

Всем друзьям Джорджа Калверта из Сент-Луиса его реакция показалась надуманной. Большинство людей полагали, что он, как и остальные, был прекрасно осведомлен о ее отлучках с рабочего места в больнице в течение дня. Доктор Майк Фрейман с женой бывали на вечеринках и обедали с Калвертами, и он, безусловно, знал о ее участии в делах клиники. Рейман говорил, что Барбара записалась добровольцем, просто чтобы заработать пару лишних долларов. «Думаю, у них [Калвертов] были какие-то финансовые трудности, – вспоминал он. – Я сомневаюсь, что она записалась в исследование из философских побуждений или осознавая важность сексуальности. Она просто хотела денег». Когда пришел судебный иск, Мастерс и Джонсон уже успешно зарабатывали на сексуальных советах, получая солидные чеки и внушительные гонорары за терапию. Иск Джорджа Калверта как попытка получить часть этих денег подтвердил, что Мастерс и Джонсон получили неплохую материальную выгоду от информации, добытой в процессе труда Барбары Калверт.

Об иске написали несколько газет, но новый адвокат клиники, Уолтер Меткалф – младший, советовал Биллу и Джини молчать. «Наша реакция такова: подобные иски – смешны, – сказали они в единственном своем официальном заявлении. – И мы это докажем». Меткалф убедил судью закрыть дело и ловко настоял на внесудебном урегулировании, обеспечив также неразглашение подробностей в прессе. Иск Калверта грозил раскрытием всех тайн клиники – секс между не состоящими в браке партнерами, передача денег от пациентов суррогатам, а также сомнительные действия ведущих американских экспертов в области секса. Выйди эта информация на публику – государственные медицинские органы лишили бы Мастерса лицензии, либо он был бы вынужден уйти из профессиональных и академических кругов. Попечительский совет клиники узнал о том, что произошло, только через несколько лет. «В итоге он [Мастерс] признал, что к работе привлекались суррогатные партнерши и что это была, видимо, не лучшая идея», – вспоминал юрист Торри Фостер.

Несмотря на все благие намерения Билла Мастерса, на всю его уверенность в том, что новый вид терапии поможет справиться с сексуальной дисфункцией, метод использования суррогатов чуть не потопил его в юридическом болоте и кошмаре публичного осуждения. «Это поставило под угрозу всю программу, – признавала Джонсон два года спустя. – Что печально, потому что ее участники остро нуждались в помощи».

Приструненные, но не сломленные, Мастерс и Джонсон публично поклялись никогда больше не иметь дела с суррогатами.

Глава 23

Плейбои и покровители

Особняк Playboy в Чикаго в конце 1960-х стал домом для самых провокационных грез об американской сексуальности. Его владелец, Хью Хефнер, поощрял более открытый, коммерческий подход к сексу, начало которому положил самый первый номер его исключительно успешного журнала со слегка наклонившейся вперед обнаженной Мэрилин Монро[20]. В особняке не прекращались ночные вакханалии, прямо внутри помещения находился бассейн, в который спускался шест с верхнего этажа, и о постоянной возможности утолить там любой телесный голод ходили легенды. Этот 70-комнатный дом красного кирпича, построенный еще в Викторианскую эпоху, стал главной обителью наслаждений, эпицентром взрыва сексуальной революции, навеки запечатленной на страницах его хроники. В свои сорок Хефнер выглядел дерзко и опытно – курил трубку, на телешоу «Playboy после заката» надевал смокинг – и все это было так далеко от сухого профессионального стиля Билла Мастерса и его партнерши Вирджинии Джонсон.

В начале 1968 года атмосфера, царившая в особняке, слегка шокировала двоих исследователей из Сент-Луиса. На верхних этажах неделями жили юные «плейбой-зайки», затянутые в узкие костюмы с пушистыми хвостиками. На первом этаже, в гостиной, не иссякал поток звезд Голливуда и мира спорта, приходивших на бесконечные вечеринки, чтобы взглянуть, действительно ли распутные фантазии, окружавшие «философию Playboy» Хефа, были правдой. На входной двери висела латунная табличка с надписью на латыни Si non oscillas, noli tintinnare («Не танцуешь – не звони»). Мастерс и Джонсон прибыли в Город Ветров совсем не за этим. Их строгое научное прицельное внимание к сексу никогда не предполагало ничего гламурного или легкомысленного. У женщин, которых они видели обнаженными, чаще всего был целлюлит на бедрах и обвисшая грудь. Мужчины переживали из-за вялых пенисов и неуправляемых семяизвержений. Как дуэт не состоящих в браке разнополых исследователей Мастерс и Джонсон согласились остановиться в особняке исключительно из деловых побуждений, но никак не ради удовольствий.

«Из соображений приличия они всегда брали соседние спальни, а не останавливались в одной комнате, – вспоминал Хефнер. – Нас это забавляло».

Казавшийся невероятным союз между этими исследователями со Среднего Запада и американским медиаразвратником строился на взаимном восхищении и поддержке. Во время визита Мастерса и Джонсон Хеф не спал часами, болтая с ними обо всем, и оказалось, что все они считают себя обязанными Альфреду Кинси. Прежде чем в 1953 году основать Playboy, Хефнер учился в Северо-Западном университете, где писал работу по социологии, сравнивая статистические данные Кинси по