корпорацией, а не шустрые еврейчики с золотыми цепями, как Сид Кибитц в газетном комиксе «Дунсбери». Кравиц чувствовал, что превзошел Овица своим драматичным воссозданием Гарвардского клуба – этого собора капитализма в стиле георгианского возрождения, включая исторический главный зал высотой в три этажа с огромными окнами и камином. Кондиционер поддерживал в зале и других комнатах с каминами достаточную прохладу, чтобы можно было наслаждаться уютом и ароматным дымом дубовых и мескитовых дров – даже летом в Лос-Анджелесе.

– Как вы знаете, на прошлой неделе уволилась Кэтрин Пшишевски, личный секретарь Бигла, – сказал Тейлор. – А позавчера во время обхода ограбили Рэя Матусоу, который установил и обслуживает прослушивающий пост в резиденции Пшишевски. Сегодня Кэтрин Пшишевски звонит Джо Брозу, чтобы нанять его.

– Как это связано? – спросил Кравиц.

– Вот именно, – ответил Тейлор. – Как это связано?

– Что это значит? – спросил Кравиц.

– Случайностей не бывает, – ответил Тейлор.

– Что она знает? – спросил Кравиц.

Шихан сказал:

– Похоже, не так уж много.

Шихан хотел успокоить клиента.

– Трудно судить, что она знает, – сказал Тейлор. Он хотел убедиться, что дело не заглохнет и что если есть хоть какой-то шанс прижать Джо Броза, он его не упустит.

– Мы просмотрели ее домашние записи и записи с работы, – сказал Шихан. – И кажется совершенно очевидным, что она мало что знает. О проекте.

– Она может знать больше, чем думает, – сказал Тейлор.

– Например? – спросил Кравиц.

– Я не слышал ничего, – сказал Шихан, – что мне показалось бы важным.

– Та фраза о реальных людях, – сказал Тейлор, хотя на самом деле он не знал, имела ли та фраза значение. Это мог быть просто предлог, который придумал режиссер, чтобы не давать роль какой-нибудь красивой дурочке.

Кравиц спросил, не меняясь в лице:

– Какая фраза о реальных людях?

– Бигл сказал, что в своем следующем фильме использует только реальных людей, – ответил Тейлор.

– И это все? – спросил Кравиц.

– Случайностей не бывает, – повторил Тейлор. – На Матусоу слежка за девятью людьми. Через два дня после того, как его ограбили, один из них – из трех или четырех человек, наиболее близких к Биглу, классический недовольный бывший сотрудник, – вдруг звонит парню, которого я считаю самым проблемным из всех. Вот что я наблюдаю.

– Где был Броз, когда произошло ограбление? – спросил Кравиц.

Тейлору не хотелось услышать этот вопрос. Потому что он не знал. Не точно. Оперативник, следивший за Брозом, потерял его. Однако Мэл решил, если его спросят, не признаваться в провале, а представить это как еще одно доказательство.

– Тем утром Броз уклонился от наблюдения.

– Не выдумывайте лишнего, – сказал Кравиц. – Следите, чтобы она не встречалась с Брозом.

Пропаганда

Пропаганда, которая выглядит как пропаганда, – это третьесортная пропаганда.

Враг совершает пытки, зверства и убийства, потому что он садист, получающий удовольствие от убийства.

Мы применяем высокоточное или стратегическое насилие только потому, что нас вынуждает враг.

Убийство оправдано до тех пор, пока человек не получает от него удовольствия и совершает его аккуратно, желательно с безопасного расстояния: бомбардировки со сплошным поражением и зоны свободного огня во Вьетнаме были законными, а резня лицом к лицу в Сонгми – военным преступлением.

Опыт показывает, что ничто не может сравниться по популярности с историей о зверствах.

«Эта война, как я ее вижу, направлена против варварства… Мы сражаемся против нации, которая, как сотни лет назад, тащит жителей завоеванных земель в рабство; которая уводит женщин и девочек с еще более чудовищной целью; которая в своем безумном желании покорить человечество и растоптать его ногами не останавливается ни перед каким проступком, не считаясь ни с какими договорами… Больше всего мы хотим этой победой, которую мы поможем одержать, обеспечить мир во всем мире, основанный на свободе и демократии…»

Сенатор Генри Кэбот Лодж в обращении к американскому сенату, 4 апреля 1917 г.

Пропаганда в Америке гораздо успешнее, чем кто-либо думает. О ее достижениях не говорят, не обсуждают, даже не думают. Даже ее невидимость – это преимущество, ведь невозможно противостоять бездействию.

Для того чтобы ваша война выглядела справедливой, самым надежным приемом является тезис о самозащите.

В общем, вы должны как бы доказывать то, во что люди уже хотят верить, и оправдывать то, что они уже хотят делать.

Глава тридцать первая

Тедди Броуди было не очень сложно найти материал. Не спать всю ночь, читать по диагонали, отмечать абзацы, делать заметки – все это его не напрягало. Даже срыв свидания с Сэм из Анахайма, которая летом работала фитнес-тренером, а зимой – лыжным инструктором, не сильно беспокоил Тедди. Конечно, она привлекала его физически, но это было не то, что он искал. В конце концов, в век СПИДа, генитальных бородавок, герпеса, презервативов, петтинга и взаимной мастурбации, чем чужое тело было лучше видео или фантазий?

Тедди предполагал, что сложнее всего будет сократить материал до нужных размеров. Одна страница была поразительно лаконичной для человека, который с отличием закончил колледж. Не говоря уже об окончании Йеля. Тут нужно было не просто выбрать. Нужно было промолчать о своем выборе: просто сказать то, что повиснет в воздухе без объяснений, дополнений, доказательств или комментариев, оставляя читателя разбираться самому. Это потребовало кьеркегоровской решительности. Но когда с делом было покончено, оказалось, что это совсем не сложно.

Настоящей трудностью, которая заставила его зависнуть на несколько часов, вызвала у него страх сцены, проняла его так же глубоко, как страх испражниться в штаны на публике, было цитирование без указания авторства. Боже мой! В академической среде это называлось плагиатом! Ректоров увольняли за то, что они сделали это однажды, двадцатью годами ранее. Кандидат в президенты – то есть человек, который считался профессиональным лжецом, – должен был прекратить свою кампанию за такое. И все же Тедди знал, что Биглу не нужны сноски. Ему было все равно, откуда взялись мысли. В «СинéMатт» это не имело значения. Это было лишнее. Интеллектуальный мусор. Цитата из Лоджа с датой были исключением, потому в ней частично заключался смысл: мы использовали одни и те же темы уже три или четыре войны, и каждый раз казалось, что это работает. Сдав свою работу – голую, где каждое слово было взято у кого-то другого без всякого признания, безжалостно, с циничной несдержанностью, – он почувствовал себя студентом. Ему даже не пришлось ждать оценки. Бигл, само собой разумеется, научил его чему-то важному и