— Давай попытаемся. Если они с кем-то свяжутся, мы сможемузнать, на кого конкретно они работают. Частное агентство — это совсем неплохаяидея. Тем более если есть деньги. Я не хочу верить, что вся наша контрразведкаповязана с этими убийцами. Не хочу и не могу.

— А если повязана? — вдруг тихо спросил Демидов. — Ты ведьсам знаешь, как это бывает. Если бы все сводилось к Бурому, мы бы с тобой несидели на даче. Кто-то предупредил всех авторитетных грузин в городе. Кто-тоизъял письмо из УВИРа. Кто-то принял решение о нашей ликвидации. Ты думаешь,это могли сделать на уровне Бурого? Или на уровне Брылина?

— Хватит об этом думать, — посоветовал Чупиков. — Иначе намс тобой просто нечего делать. Отвезем сейчас Резо в ФСБ, сдадим под расписку —и по домам. Только учти: они на этом все равно не остановятся. Раз решили тебяубрать, значит, уберут. Ты для них теперь нежелательный свидетель. Один раз неполучилось, получится во второй.

— Пугаешь, Женя? — прохрипел Демидов.

— Зачем? Ты у нас не пугливый, тебя не испугаешь. Просто нехочу, чтобы нас с тобой передавили, как цыплят. Я ведь теперь тоженежелательный свидетель.

— Ладно, поговорили. — Демидов поднялся. Резо смотрел нанего, все еще не зная, что именно решил подполковник. Тот передернул плечами,сказал: — Резо остается на даче. Связь через мобильный телефон Чупикова. Ябольше здесь появляться не буду. Ты, Женя, поедешь в город и будешь нашимсвязным. Я скажу, в какое частное агентство обратиться. Может, у насдействительно что-нибудь получится. Я знаю одно агентство, где работают оченькрепкие ребята.

Чупиков подмигнул Резо, и тот понял, что у него наконецпоявился реальный шанс на спасение. Реальный шанс.

Дверь открылась. Я был готов ко всему. В этот момент — дажек смерти. Но то, что я увидел, ошеломило меня. Я опустил пистолет и врастерянности произнес:

— Вы?..

На пороге стоял Провеленгиос. Та самая гнида, которая такбыстро сдала мою квартиру. Я убрал пистолет, вспомнив, что передо мной —двоюродный брат Виталика. Интересно, зачем он пожаловал ко мне?

— Извините, — сказал Провеленгиос, по-прежнему стоя упорога. — Разрешите войти?

— Входите. — Я почему-то развеселился. Ждал убийцу, а пришелмошенник.

Он вошел. Осторожно закрыл за собой дверь. Увидел стоявшуюсправа от него Алену и вздрогнул, видимо, от неожиданности.

— Идите в комнату, — сказал я, пытаясь подняться; в головеуже не так сильно шумело.

Алена подошла ко мне и помогла подняться. Мы вместе прошли вкомнату, где уже находился Провеленгиос.

— Садитесь. — Я указал ему на кресло, а сам плюхнулся надиван. Именно плюхнулся, а не сел.

— Вы меня извините, — заговорил гость, усевшись на стул, ане в кресло, хотя оно стояло гораздо ближе ко мне. — Вы, наверное, уже слышали,что вчера произошло. Такое несчастье… — Честное слово, у него на глазах дажеслезы появились.

— Мы не думали, что такое может случиться, — продолжал он. —Ночью нам позвонили… Я сразу поехал в морг. Какой ужас… Мне сказали, что вывчера потеряли сознание. Я представил, каким ударом оказалась для вас смертьмоего двоюродного брата. Какое несчастье… Такой молодой, такой талантливый…

Даже Алена всхлипнула, настолько на нее подействовала речьэтого подлеца. Я сидел, стиснув зубы. Любое напоминание о Виталике являлосьнапоминанием о моей ошибке. Я обязан был помнить, что за мной следили. И долженбыл предотвратить несчастье. Моя ошибка стоила Виталику жизни.

— Мы вчера так хорошо обо всем договорились, —разглагольствовал Провеленгиос. — Мне казалось, все будет в порядке. Виталикдаже пообещал, что поможет вам собрать вещи…

Я насторожился. К чему клонит этот стервятник?

— Для меня его смерть оказалась ужасным ударом. —Провеленгиос снова прослезился, вытащил платок. Высморкавшись, тихо проговорил:— Надеюсь, все наши договоренности остаются в силе.

Ах, вот оно что… Я невольно усмехнулся. Этого мерзавца нетрогала смерть Виталика, плевал он на наши чувства. Главное для него — деньги,которые он уже заплатил, и договор, который мы уже подписали.

— Я на всякий случай принес вам ключи. — Провеленгиос достализ кармана ключи. — Это от той квартиры, которую сняли со следующей недели. РазВиталика нет, я вполне могу его заменить. И гoтoв за свои деньги помочь вамнайти людей и переехать на новую квартиру.

— О чем он говорит? — не выдержала Алена. — На какуюквартиру? Куда переехать?

— Он говорит о моей квартире, — пояснил я. — Вчера язаключил договор о сдаче моей квартиры на три года. Кроме денег, согласнодоговору я должен получить однокомнатную, чтобы жить там эти три года.

— Ты сделал это ради нас? — Голос Алены дрогнул.

— Неважно. — Я вздохнул. — Сделал… ради Игоря.

Я старался не смотреть на Алену. Мне было немного стыдно,что все так получилось. Похоже, я слишком явно продемонстрировал своюнесостоятельность, лишился денег и подставил друга. Я судил обо всем чистопо-мужски. А у Алены, разумеется, женская логика, в которой нет местарационализму. Для женщины важен сам факт — ей хотят сделать приятное. Если выне можете купить миллион роз и покупаете только три розы на последние деньги,женщина оценит это. В глазах Алены я был почти героем. Хотя сам чувствовал себяподлецом.

— Видите ли, — вкрадчивым голосом продолжал Провеленгиос, —договор нельзя пересмотреть. Уже выплачены деньги, проставлены сроки. Говорят,что рядом с убитым ничего не нашли. Но уверяю вас, я передал ему все деньги. Ондаже дал мне расписку, прежде чем отправиться к вам.

— Вы взяли у него расписку? — удивился я.

— Конечно, взял, — в свою очередь, удивился гость. — Явсегда беру расписки. Деньги любят счет.

— Он потребовал расписку у своего двоюродного брата, —пояснил я Алене.

Нужно было видеть, с каким презрением она посмотрела на этогомерзавца.

— Что вам нужно? — спросил я, чтобы прекратить этотбесполезный разговор.

— Но деньги исчезли, — сказал Провеленгиос, облизав губы. —Впрочем, это нас уже не касается. Если договор заключен, его нельзя нарушить.

И только тут я понял все. Понял, почему он пришел ко мне.Почему так долго говорил о смерти Виталика и даже поехал ночью в морг; Он думалтолько о договоре, только о деньгах. И пришел ко мне, чтобы узнать, когда ясъеду с квартиры. Пришел подтвердить незыблемость договора.

Почему так случается в жизни? Ведь Провеленгиос не толькодвоюродный брат Виталика, он еще и потомок тех греков, которые погибали уФермопил, предпочитая смерть позору отступления. А один из тех древних героевпробежал сорок с лишним километров и крикнул: «Радуйтесь, афиняне, мыпобедили». После чего рухнул замертво. И вот их потомок сидел передо мной,рассуждая о договоре, который нельзя нарушать. Обидно. Обидно, что онродственник моего друга и потомок великого народа. Хотя при чем тут народ? Ведьпередо мной сидел конкретный сукин сын. Разве у других народов нет своихсукиных детей?