– Ильгирс? – осведомился учитель.

– Вот именно! Он должен лежать на складе редких вещей и по правилам выдаваться инквизиторам только для поимки самых неисправимых преступников. А настроен на Варью!

– Так… – начиная вникать в истоки собственной тяги к Данерсу, медленно пробормотала я, – а теперь объясни про этот артефакт популярно.

– Не знаю, как им удалось преодолеть защиту замка Дерлит, – хмуро глянула на меня шеосса, – но если там оказываешься, нетрудно понять, что вы действовали заодно.

– Логично, – подумав, подтвердила я.

Ежу ведь ясно, что изможденный инквизитор сам никогда не смог бы проделать и сотой доли изменений, устроенных мной, а потом и самой Шейной.

– И оставалось лишь выяснить, есть ли у него какая-нибудь вещь, которую ты держала в руках, или созданная тобой.

Я сразу вспомнила, с каким размахом действовала в том замке, потом про костюм, который собирался хранить Дан, и огорченно зашипела. На языке родного мне по духу мира это называется «наследила, как слон в бакалейной лавке». И вот с чего, интересно, мне казалось, что здесь не знают основ современной криминалистики нашего мира?

– Откуда она могла знать, что кто-то измыслит такую змеиную ловушку? – заступился Хаттерс, подумал пару секунд и оглядел меня с нехорошим подозрением: – А у тебя случайно нет никакой вещицы инквизитора?

– Вот, – нехотя протянула я на ладони колечко Данерса. – Он хотел писать письма.

– А я-то решила, будто у нее ментальный дар проснулся. – Подвинув к себе взглядом графин с холодным соком, княгиня налила полный стакан и выпила в несколько глотков. – И ведь еле увела с пристани. У меня, между прочим, амулет шеосса уже почти двести лет, а они все время усиливаются.

– Шейна, – сев наконец в свободное кресло, я смотрела прямо ей в глаза, не давая опустить взгляд, – я все поняла про артефакт и про наваждение, которое он насылает. Но Данерса все равно нужно спасать, оставлять его в лапах этих фашистов нельзя.

– Сама знаю, – уверенно кивнула она. – Но действовать так, как хотела ты, нельзя ни в коем случае. Представь, какую картинку увидела бы публика, если бы мы напали на его охранников на пристани. Два бешеных шеосса убивают сопровождающих, отбирают у них несчастного пациента и утаскивают в кусты пировать.

– Ну, допустим, убивать мы бы никого не стали… – еще спорила я, хотя уже полностью согласилась с ее мнением.

– Они бы сами умерли, – сочувственно глядя на меня, пояснил Хаттерс. – Родичи, отправляя на остров больного и деньги, берут с охранников особую клятву, чтобы не оставлять им соблазна. Поэтому стража никогда не продастся и не предаст.

– Значит, мы и со шхуны его забрать не сможем?

– Почему? – устало удивилась Шейна. – Просто захватим и их. Или снимем клятву, нам это просто. Но сначала дождемся Рэйльдса и продумаем детали. Не нужно, чтобы заподозрили кого-то из нас.

– А если мы их заберем со шхуны, нас уже не заподозрят?

– Мы к тому моменту будем на острове, – пояснила она.

– Но если они надели Дерлиту амулет и водили его по пристаням, значит, знают, что мы пробираемся на остров, – первым высказал учитель вывод, крутившийся у меня на языке.

– Потому что они просчитали ситуацию и заранее сделали все, чтобы нас туда заманить, – подвел итог, поднявшись по лестнице, Винк. – Но не догадываются, что мы тоже подготовились. Мастер Хаттерс, я хотел тебя спросить, а ты не думал стать шеоссом?

– Но… – побледнел от волнения учитель, – я, наверное, недостоин… это же огромная ответственность… и ученики у меня…

– Достоин, – думая о Данерсе, буркнула я. – Только проси триста лет на вживание в образ.

– Какие триста лет, – не понял он, – если до кометы осталось менее пятидесяти?

– Да? – изумилась я и уставилась на не опустившую взгляда Шейну. – А мне давали триста.

– Так это же не последняя комета, – спокойно пожала она плечами. – К тому же ты быстро взрослеешь.

– Да я уже была взрослой! Несколько лет жила отдельно от деда, сама зарабатывала себе на жизнь и ни в чем не нуждалась. Если бы не Бес… – Выговорив последние слова, я вдруг почувствовала, что начинаю кривить душой, и смолкла. А через несколько секунд, сообразив, что все это поняли, огорченно вздохнула. – Но теперь уже привыкла, и тут мне даже интереснее, вот только с родственниками осталось разобраться.

– Я тоже считаю, что он достоин, – поддержала меня Шейна и поднялась с кресла. – У нас хватит времени, пока не прибыли Рэйльдс и Санс, слетать к синему дубу и напоить Хаттерса соком.

Мы действительно успели слетать в маленьком аржабле к ближайшему лесу, обратить учителя в шеосса и постоять под дубом, прижавшись к его гладкой, теплой коре. Тут, как сказал Винк, лучше всего пополняется магия и выявляются грани различных способностей.

А мне возле него почему-то думалось легко и спокойно, и быстро находились способы решения всех вопросов и воплощения идей. Да и в подозрениях появилась ясность: начали проглядывать нити хитроумной и тщательно продуманной интриги. Направленной, как ни странно, не столько на шеоссов, сколько на всех магов.

Однако фактов и доказательств пока катастрофически не хватало, и мне оставалось лишь вздыхать о невозможности разом разоблачить всех негодяев и отправить чернорабочими в поселок денгулов.

Магистры рассказали про последнее нововведение Клаурта, который заявил, что держать преступников в камерах накладно и негуманно. Однако все вокруг были уверены, что о гуманности он думал меньше всего, организовывая в бывших тюрьмах фабрики и артели и получая от них прибыль вместо затрат.

– Варюха, как вы тут? – привычно приветствовал меня взлетевший по ступенькам на веранду Бес, и я сразу насторожилась.

Дела деда явно оставляли желать лучшего, судя по играющим на щеках желвакам и недобро прищуренным глазам.

– Есть новости, – опередила меня Шейна, – но сначала сядем в аржабль. Там и обед, и ванная, и разговоры.

Спорить никто не стал, ни дед, ни Санс, ни прилетевший с ними маг с измученным лицом.

– Это мой секретарь, Ульнис, – представил незнакомца дед, но больше пока ничего не объяснил.

Говорить он начал позднее, когда мы уже устроились в аржабле, пообедали и сидели в капсуле пилота. На этот раз аржабль вел Вирт, оказавшийся одним из членов совета магов.

– Я понимаю, что сам виноват, не стал связываться с этой гадиной, – не глядя на княгиню, начал рассказывать дед. – Но она и без того умудрилась напакостить мне выше крыши и выставить перед всеми подлым негодяем.

– Никто в том не виноват, – не выдержал Хаттерс, – кроме ее родной матери. Избаловала с детства, приучила к вседозволенности, а потом поздно было перевоспитывать. Такие законченные эгоисты не поддаются никаким педагогическим приемам. И превратить ее в низшего денгула, как изобрели они с Клауртом, – единственное решение.