– Они разумные? – Сильнее всего меня волновал моральный вопрос.

– Не больше чем отражения в зеркале. И управляет их действиями сам создатель, как куклой, надетой на пальцы. Самые сильные из нас могут одновременно управлять двумя-тремя десятками помощников. Но, разумеется, не очень долго, от часа до суток, в зависимости от того, сколько их. Потом сдерживающий их контур распадается, и они превращаются в энергию.

– Очень интересно, – пробормотала я, прикидывая, сумею ли создать доппеля прямо сейчас.

– Только не в аржабле! – успел предупредить Винк. – Его такие колебания энергии сбивают с пути.

– Ладно, – согласилась я. – А чьи доппели сейчас догоняют шхуну? И неужели матросы их не заметят?

– По двое от каждого, – объяснила Шейна. – Так очень просто за ними присматривать. И плывут они в шкурах дельфинов, а эти животные в нашем мире считаются признаком удачи, и никто не додумается причинить им зло.

– Как замечательно, – восхитилась я. – Начинаю завидовать, что не доппель.

– А я начинаю думать, – огорченно вздохнула княгиня, – как поспешила, решив взять тебя на остров. Тебе еще нужно учиться и учиться. С чего ты взяла, будто образ зеленой обезьяны – единственный, какой может создать шеосс? Ты же сама сказала, что эта шкура – как скафандр, я спросила у Рэйльдса значение слова. Так почему у него не может быть другой внешний облик? Летают же наши доппели в виде грифонов. Да мы и сами иногда пользуемся этим умением.

– Что? – потрясенно вытаращила я глаза, потом обдумала ее заявление и театрально уронила голову на спинку кресла: – Шейна, ты меня убила. Наповал. Но вот немного оживу…

– И не будешь проводить в аржабле никаких экспериментов, – рявкнули они в два голоса.

– Сама уже сообразила, – с деланой обидой надулась я. – Просто хотела сказать, что в благодарность открою ей один большой секрет Беса. Но если не хочет…

– Хочет, – твердо заявила Шейна, – очень хочет. Даже если это не тайна и совсем не большая, для шеосса самый ценный подарок – это информация. Любая. Но только если Рэйльдс не будет против.

– Он не будет, – вздохнула я, – просто сейчас ему не до того. А я не очень разбираюсь в агрономии, к сожалению. Но знаю, что все овощи, которые у соседей растут только летом, у деда спели круглый год, в особой теплице. Он пристроил ее к дому, и туда шли трубы отопления. Я тут думала, раз времени остается так мало, а дубов необходимо много, может, поторопить деда, пусть расскажет, как это работает? Если нужно будет, я могу создавать теплицы пачками, стекло – мой материал.

– Варья… – как-то странно моргнула княгиня, – извини… я все никак не привыкну, что ты совершенно не такая, как наши девушки. И постепенно начинаю обращаться с тобой как с ними. Если бы сейчас спасали мужчину, который интересует кого-то из моих учениц, ни одна бы не вспомнила о способах выращивания дубов.

– Я и про Дана думаю. Но он далеко, помощь к нему идет, и я сама ничего сделать не могу. Не начинать же мне вздыхать и заламывать руки? Тем более других проблем хватает. Да и с чего ты взяла, что он меня интересует… как мужчина? Просто не переношу, когда людей ловят, как диких животных, и обращаются с ними как с рабами.

– Как с преступником, – не оглядываясь, поправил Винк, сидевший так тихо, что я про него забыла. – По последним сведениям, Клаурт объявил его главным злодеем, извратившим волю совета.

– Скотина! – не выдержала я. – Но одного не пойму. Мне говорили, что Клаурт – расчетливый и хитроумный. А эта клевета выглядит жалко и глупо даже на первый взгляд, особенно после того как Данерса несколько лун… или как вы тут измеряете время, держали в камере.

– Но ведь это не доказано.

– Ах вот как! И свидетели куда-то наверняка исчезли! – Вот теперь я разозлилась по-настоящему. – Но неужели все члены совета круглые дураки и не видят шитых белыми нитками улик?

– Не все, – весело ухмыльнулась Шейна. – По крайней мере двое считают иначе. И еще несколько магистров просто не задаются этими вопросами, полагая, что раз все налажено и действует, то лучше не вмешиваться. Но по натуре они честные и справедливые люди. А остальных нужно убедить.

– И все же где-то эта версия глючит, – буркнула я по-русски, глянула на шеоссов и извинилась: – Простите, просто этого слова в вашем языке нет.

– Не беспокойся, – великодушно отмахнулась княгиня, – мы уже знаем русский язык, Рэйльдс залил его на кристалл.

– Ты сняла с моей души последние камни, – пришлось отшутиться в ответ, хотя не сразу поверилось в такую прыть Беса.

– Не сердись на деда, он же опытный магистр и знает наши правила. Необходимо поделиться с собратьями всеми имеющимися у тебя средствами или способами, если они дадут хоть малейшую возможность предотвратить неблагополучный исход любого события или вылазки.

– Наверное, это правильно, – обдумав ее слова, согласилась я и покосилась на мутное оконце, в котором что-то видел только ведущий. – И сколько еще до той скалы?

– Не очень долго, – помолчав, откликнулся Винк и вдруг предложил: – А ты не хочешь посмотреть на происходящее на судне своими глазами? Я передам тебе видение одного из своих помощников или доппелей. Кстати, нужно принять это название.

– А не напортачу? – Душу раздирало между горячим желанием оказаться на месте волнующих меня событий и боязнью испортить операцию.

– Нет, – усмехнулся шеосс, – я держу над ними контроль. Но у тебя будет возможность при необходимости предупредить других доппелей. Ведь говорить ты будешь тут, а мы сразу среагируем.

– А, – глубокомысленно изрекла я. – И что делать?

– Закрой глаза, в первый раз так проще.

– О’кей, – мгновенно зажмурила глаза и услыхала тихий, беззлобный смех Шейны, но только крепче стиснула зубы.

Пусть повеселится. Легко ей быть спокойной и мудрой, когда за плечами опыт двухсот или трехсот прожитых лет. А на меня сразу свалился не только чужой мир, но и все его проблемы.

Смех Шейны стих резко, как отрезанный, но я про нее уже не думала, внезапно оказавшись в центре небольшой кучки моряков, по местной моде одетых в яркие желтые костюмы и банданы. Они не стояли без дела, в руках у каждого были щетки и тряпки, и вместе со мной все дружно мыли палубу, какие-то лесенки и двери.

– Идут, – шепнул кто-то из моих подельников, и, невольно оглянувшись, я увидела знакомую троицу – Данерса и его сопровождающих.

Они неторопливо шагали к стоящим неподалеку плетеным креслам, и мы как по команде, не переставая шуршать, двинулись туда же. Я отлично понимала, что смотреть на инквизитора нельзя, но не могла удержаться и хотя бы искоса не поглядывать в ту сторону.

И очень скоро осознала, что рассмотреть подробнее ничего не удастся. Его лицо было скрыто мутной пеленой, словно на запрещенном фото. И даже глаз больше не было видно, Дан брел, низко опустив голову.