— Я изгоняю тебя из Дисгардиума навсегда!

Великое ничто.

Вы мертвы.

До перерождения 10… 9… 8…

Я воскрес на том же месте. Снова Корвин и его озабоченное лицо. Снова меч, голова с плеч, пронзенное сердце.

— Я изгоняю тебя из Дисгардиума навсегда!

Великое ничто.

Вы мертвы.

До перерождения 10… 9… 8…

Процесс повторялся, менялись лишь способ умерщвления и убийца. Пещера наполнилась «детьми Кратоса», безуспешно пытавшимися изгнать «угрозу». Я сбился со счету, сколько раз погибал.

Промежутки между смертями не увеличивались, что было логично. Рабочий, застрявший после смерти в великом ничто, работать не может. Очевидно, «Дети Кратоса» выставили таймер посмертия на минимальные десять секунд при любом количестве смертей.

Мой нулевой персонаж мгновенно умирал от любой атаки. Меня жгли, поражали молнией, травили, рубили конечности, выкалывали глаза, и каждый раз смерть сопровождалась клинком в сердце и криком об изгнании. Тщетно.

Боль каждый раз была стопроцентной. Я не мог покинуть игру, потому что:

Рабочим запрещено покидать «Стылое ущелье» до истечения смены!

Осталось: 11:42:34… 11:42:33…

В череде лиц моих убийц промелькнули равнодушные лица Джошуа и Вивиан Галлахеров, еще кого-то, кого я знал, но не смог (или не хотел?) вспомнить, сосредоточенный на мантре о том, что все это не по-настоящему, что мое тело в капсуле, в безопасности. В Бездне было больнее, изощреннее, но я выстоял, выстою и сейчас.

Боль, смерть, спасительные десять секунд великого ничто, возрождение — это, судя по таймеру «рабочей смены» продолжалось не больше часа, но мне казалось, что прошла вечность.

Иногда удавалось расслышать оскорбления. Иногда — обрывки разговоров «детей». Я потерял счет времени, в ожидании новой боли бездумно радовался тому, что мой новый персонаж такой хилый и умирает сразу, что сокращает боль до пары секунд. Сколько боли пережил Скиф? Хватило бы целому дистрикту на жизнь вперед, и, тем не менее, к ней было невозможно привыкнуть.

Единственное, что мне помогало продержаться, помимо мантры, это мысль о том, что «дети» ответят. Не только за то, что происходило сейчас, но и за смерти моих друзей и еще десятков безвинных жителей Калийского дна. И с этой мыслью я сосредоточился на том, чтобы запомнить имена и лица убийц: Таранис, Корвин, Дефайлер, Джошуа, Рут, Эхо, Лин, Дарин, Шиндлер, Аспер, Ронан, Пайн, Карайна…

За двенадцатичасовую смену число моих смертей могло приблизиться к трем тысячам — как обычно в таких ситуациях, я фокусировал мозг не на внешних обстоятельствах, а на математике.

К трехсотой смерти процесс, по всей видимости, наскучил «детям». Внутренне сжавшись в ожидании очередного смертельного удара, я осознал, что его не последовало.

Толпа «детей» исчезла, осталось шесть человек: помимо пары незнакомых эльфиек и дворфа, встречавший меня воин Корвин, Джошуа и чернокнижник Дефайлер. Последнего я хорошо помнил по стычке возле Кинемы.

Дефайлер скастовал какое-то проклятие, и нас с ним соединил черный с красными прожилками жгут. Джошуа дал мне пощечину латной шипованной перчаткой, протянув по щеке так, что кожа слезла со скулы, обнажив кость.

— Боль, — сказал Джошуа, приподняв мою голову за подбородок. — Вот что тебя ждет в течение следующих пяти лет, Шеппард.

— Я подожду… — прохрипел я. — Подожду, чтобы, когда придет время…

— О, не утруждайся, — раздраженно перебил Джошуа. — Я знаю эти речи униженных и оскорбленных слабаков. Таких, как ты, Шеппард, которые во все времена питали надежды на то, что сильным воздастся — не в этой жизни, так в посмертии боженька или карма накажут злодеев, а праведных вознесет в рай. У меня для тебя плохие новости. Ты не выйдешь отсюда никогда.

— Зачем это вам? Понятно же, что вам не изгнать меня, как «угрозу», пока я здесь. Значит, вы будете пытаться убедить меня сотрудничать с вами. Попытаетесь сломать.

— Ты уже многое потерял… — зловеще сказал он. — Но потеряешь намного больше, если не примешь мои условия.

— Иди к черту, Галлахер.

Повернувшись к Корвину, Джошуа сказал:

— Продолжайте, только теперь без перерождений. Сменяйтесь каждые три часа. Я хочу, чтобы бесконечная боль стала для Шеппарда нормальным состоянием.

Пытки продолжились. Самым сложным было сдерживать крик и не закрыть глаза. Стиснув зубы, я не сводил глаз с Корвина, когда он ковырялся клинком в моих внутренностях, круша ребра и позвоночник, превращая кишки в рубленный фарш. В какой-то момент это то ли достало, то ли смутило воина, и он сменил позицию, встав мне за спину. Видимо, чтобы уйти от моего взгляда.

— Без обид, Скиф, — пробурчал он в затылок. — Приказ есть приказ.

— Пошел ты…

— Думаешь, мне доставляет это удовольствие? Это просто урок…

— Засунь себе в…

Он снес мне челюсть, не дав договорить. Пытки продолжились в тишине.

Кое-что эти садисты все же не учли. Не сомневаюсь, что они сделали все, чтобы замедлить прокачку своих рабочих в настройках зоны, но механика развития навыков осталась прежней. Из-за кровавой пелены в глазах я даже не сразу осознал, что передо мной маячит полотно уведомлений:

Вы изучили навык устойчивости 1-го уровня!

Сопротивление всем видам урона повышено на 1 %. Острота боли снижена на 1 %.

Продолжайте совершенствовать навык в боях с противниками вашего уровня или выше для получения дополнительных бонусов.

Вы получили способность «Каменная кожа»!

Укрепляет показатель устойчивости на 10 % на 1 секунду.

Очки опыта за открытие нового навыка: +10.

Очки опыта на текущем уровне (1): 10 / 400.

Улучшен навык устойчивости: +1. Текущий уровень: 2…

Улучшен навык устойчивости: +1. Текущий уровень: 3…

Улучшен навык устойчивости: +1. Текущий уровень: 4…

Улучшен навык устойчивости: +1. Текущий уровень: 5…

Улучшен навык устойчивости: +1. Текущий уровень: 6…

Улучшен навык устойчивости: +1. Текущий уровень: 7…

Хоть что-то осталось прежним. Даже такая прокачка придала сил и позволила иначе взглянуть на происходящее. Я в прямом смысле становился сильнее и устойчивее к боли с каждой минутой!

Корвина и Дефайлера сменили две девушки: магичка Рут и жрец света Пайн, чьей функцией было не дать мне погибнуть. Рут постоянно держала меня прикованным к месту, одновременно выжигая на груди похабные слова и высекая разрядами лоскуты плоти. Запах горелого мяса, сменившего запах крови, и шипение, сменившее тишину, — вот и все, что изменилось. Рут, в отличие от Корвина, процессом явно наслаждалась, о чем свидетельствовала улыбка на ее красивом лице.