Выяснилось, что продумывая планы создания непобедимой и неостановимой армии сверхсолдат, Майра Метара не позабыла и о путях отступления, если вдруг случиться оказия. Понимая, что играет с огнем, она не могла не обезопасить себя и, на случай, если ее подчиненные воины вдруг выйдут из-под контроля, тайно выстроила этот удивительный склеп. Метара не поскупилась не только на обустройство мавзолея по последнему слову техники, напичкав его всевозможными приспособлениями, которым полагалось сдерживать неусыпный нрав живых мертвецов, но и на сохранение всего комплекса в строжайшей секретности. Единственным из куатов, кто знал о комплексе и впоследствии выжил, оказался, как ни тяжело догадаться, Ди Аргус. Именно он, воспользовавшись помощью серых стражей, выследил, обезвредил и упрятал в склеп каждого из пяти возомнивших о себе невесть что Гончих Дзара, а после, само собой, избавился и от помощников. И пускай Метара помогла сохранить его причастность в секрете, она не уставала напоминать, что внутри склепа пустует еще одно местечко. По всей видимости, это сдерживало Аргуса в рамках дозволенного. Однако избежать слухов и пересудов все же не удалось. А иначе как объяснить столь враждебное отношение к нему бывших соратников? Ведь не только из-за того, что он стал помогать Тени! Впрочем, об этом я уже догадался сам, без разъяснений со стороны.

— Как давно это произошло? — поинтересовался я, наблюдая за тем, с какой любовью Гия поглаживает местный компьютерный терминал.

— Шесть лет назад, — бесстрастно ответил страж.

— А когда ты стал… таким?

— Десять.

Я задумался, между делом наблюдая за тем, как Аргус уверенно приближается к большим, гладким и кажущимся совершенно монолитным саркофагам и, как и Гия до него, начал внимательно изучать каждый из них. Сомнение в способностях союзницы или же все еще тлевшее недоверие к ней заставило его так поступить, я понятия не имел, однако вместо того, чтобы опять лезть не в свое дело, припомнил кое-что, однажды рассказанное мне Мекетом. То ли притча, то ли просто сказочка, но суть истории как раз касалась подобных «живых мертвецов». Конечно, в ту пору я был еще ребенком и подобные истории выслушивал в таверне Мар’хи пачками, а потому и этой не придал бы ни малейшего значения, если б не озвученное братом название, въевшееся в мое подсознание: Семь сыновей Смерти. Притча была до ужаса простой и посыл в себе содержала весьма банальный и все же кое-что в ней уже тогда задело мою детскую душу. Речь шла о седьмом и самом своенравном сыне Смерти, который, только ради того, чтобы угодить матери, предал собственных братьев и обрек их на вечные муки. Что конкретно там происходило я не знал, но хорошенько запомнил, что в итоге младший сын поплатился за столь низкий поступок. Впрочем, суть была не в этом. Меня вдруг взволновало, мог ли Мекет быть в курсе того, что творилось с Гончими Дзара, пока вместе со мной скрывался от рыщущего ока куатов, и была ли эта история рассказана действительно случайно?

— Эй! — окликнула меня Гия, и за нотку беспокойства, прозвучавшую в ее голосе, я не стал пенять ей за очередное обращение не по имени. — Ты чего застыл?

Рассказывать о вдруг накрывших меня воспоминаниях показалось неуместным, так что я лишь неопределенно покачал головой и вновь сосредоточился на изучении склепа.

По словам Гии, систему саркофагов соорудили таким образом, чтобы особое силовое поле, генерируемое постаментом, постоянно удерживало гончих в так называемом стазисе. Поскольку эти создания были сотворены с помощью Теней, не позволявших им упокоиться и тем самым преобразующих их до состояния живых мертвецов, поле помогало уравновесить эту без сомнения темную энергию.

Заигрывание лейров с Тенями в свое время привело к немалому числу открытий, многие из которых, как например путешествия через гиперпространство, до сих пор использовались в повседневной жизни не подозревавших об этом нормалов. Схожие техники помогли погрузить запертых гончих в состояние подобное коме. Устройство питалось за счет тех же Теней и потому, как предполагалось, должно было работать вечно. Тайный склеп под скалой на отдаленной и никому не интересной планете служил бы усыпальницей для пятерых неупокоенных и одного обезглавленного мертвеца до скончания веков.

Таков был план. И он провалился.

— «Семь гробов для семерых из ада», — негромко процитировал я сказку Мекета, пока, следуя за Аргусом, один за другим обходил литые саркофаги. Никакой отделки, никаких украшений или видимых замков, ничего. Просто безликие до жути вместилища для тех, кому, как заметила бы шаманка, не место в этом мире.

— Что ты сказал?

Я повернулся к Аргусу. Тот стоял через один саркофаг от меня, и в его и без того сияющих глазах отражались красные и белые огоньки. Они превращали стража в подобие демонического существа, почти ничего общего не имеющего с человеком.

Я захлебнулся на вдохе, почувствовав как волосы на затылке зашевелились.

Аргус не мигал. Долгое время висела тишина, которую даже Гия, видимо уловив все нараставшее напряжение, не рисковала нарушить. Наконец страж повторил свой вопрос, спокойно и размеренно:

— Риши, что ты только что сказал?

Было совершенно неясно, что так сильно задело его в моих словах, и от этого мне стало не то чтобы неловко, но страшно. Несколько раз моргнув, я неуверенно улыбнулся и сказал:

— Это из сказки. Мекет когда-то давно рассказал ее мне. — И еще пожал плечами. Для пущего эффекта. — Вспомнилось и все.

— Случайно? — взгляд Аргуса сделался подозрительным.

Я почуял, как на кончиках моих пальцев начинает проступать ихор. Быстро сжав руки в кулаки, я максимально беззаботно ответил:

— Ну да. Сама атмосфера места напомнила.

Он не поверил этому лепету. Никто бы не поверил.

— А ты помнишь, чем кончилась та сказка?

О, я помнил. И еще как! От финала той истории кровь стыла в жилах.

— Смерть наказала младшего сына. По ее приказу слуги вырвали ему глаза и язык, а тело расчленили и захоронили в разных уголках Вселенной, чтобы не дать ему соединиться вновь.

Гия смотрела на нас двоих округлившимися глазами, но сам я был сосредоточен лишь на лице Аргуса и начавшей зарождаться на нем зловещей улыбки, так что ее реакцию заметил лишь вскользь.

— Думаешь, у нее и впрямь хватило бы на это сил? — спросил он.

Сцепив руки за спиной, я вскинул брови:

— У кого? У Смерти?

Оскал на лице стража стал намного заметней:

— У Метары.

Разыгрывать дурачка и делать вид, будто не понимаю, о чем он говорит, было совершенно бессмысленно. К тому же ответ на вопрос, случайно ли Мекет рассказал мне ту сказку, оказался получен сам собою. Что, в сущности, весьма справедливо, ведь брат никогда ничего не делал без веской причины и уж тем более не опускался до изучения третьесортных сказочек, чтобы потом скоротать досуг. Подобное было совершенно не в его характере. Но вот отпускать завуалированные намеки на далеко идущие последствия он был большой мастак. Его не волновало, что я не понимал, к чему рассказывалась та сказка, но он знал, что скрытое предостережение я как следует запомню. И в случае опасности пойму, к чему оно было.