гостеприимным человеком. Он тут же решил исправить, как ему показалось неприятное впечатление от запахов залива, стал объяснять, что власти Рио уже решают положительно этот вопрос. Господи! Да ничего, мы и не заметили! Скорее бы сбросить чемоданы, детей, что-нибудь перекусить и отдохнуть. Рэм стал рассказывать, что другой, местный, почти в центре города, аэропорт с внутренними линиями, Сан-Дюмон (Сантус Дюмон, как произносят приезжие), он совершенно другой, просто великолепный и ничем не отличается от лучших европейских. Прислонился своими взлётно-посадочными полосами тоже прямо к берегу того же залива, но чистенький и безо всяких признаков урбанистического мусора, разве только после тропических ливней. «А еще существует аэропорт «Жакарепагуа!», – разглагольствовал.

Он уже стал патриотом Рио и хотел, чтобы и мы сразу прониклись великолепием этого города. Мы, вполуха слушая словоохотливого и приятного во всех отношениях человека, ничего не понимая, (где он, этот Сан-Дюмон, и на что он нам сейчас нужен с его евровидом?!), разрывались между желанием придушить гида и лицемерным желанием казаться интеллигентными, милыми и внимательными слушателями.

Кроме того, Рэм ещё решил сразу нам показывать хоть какие-то достопримечательности и красоты города. Быстро миновав «благоухающий» отрезок рядом с фавелами, поехал по самой замысловатой и длинной дороге, поминутно оглядываясь и указывая нам на ту или иную статую, здание или сквер, при этом не смотря на дорогу, полную машин и эмоциональных водителей. Зампред был близоруким в очках с чудовищно толстыми линзами, за которыми было почти не видно глаз и мне все время казалось, что мы сию минуту врежемся во впереди идущую машину или переговаривающиеся между собой, курящие, размахивающие руками местные водители врежутся в нас. Кроме того, он, как потом оказалось, поехал не по авениде Атлантика, рядом с океаном, более свежей и прохладной, а по Виа Бланка, главной улице, в основном с высокими административными зданиями, не пропускающими бриз с океана, широкой и красивой, но в это утро заполненной автомобилями, везущими чиновников на работу и наполненной смогом.

Автомобилей было много, наш гид-водитель то резко тормозил, то так же резко рвался вперед, шоферы сигналили, показывали руками, куда им нужно повернуть, было немилосердно жарко – нас элементарно укачало. Алёнка, доселе вертевшаяся во все стороны, притихла и позеленела, Люка чётко приготовилась тошнить, мне и самой стало невмоготу, я попросила: «Рэм Григорьевич, нельзя ли остановиться! По-моему, детям плохо». До нашего гида дошло, что мы после длительного перелёта не можем оценить ни его доброго внимания и гостеприимства, ни красоты города, он быстро перестроился, просунулся в какую-то щель, и мы оказались на роскошной авениде Атлантика рядом с пляжем Копакабана. Стало чуть свежее и свободнее, но и тут пока мы были не в состоянии любоваться самой главной роскошью Рио – открывшейся ширью Атлантического океана, широким и ухоженным пляжем с ранними купальщиками и самой авенидой, с высокими пальмами, а также великолепными зданиями вдоль нее… Солнце, сочное как апельсин и нестерпимо яркое, отсверкивало от океана или океан от солнца жгущими глаза лучами… Мы жутко, неимоверно устали и жаждали добраться до крова, помыться, поесть и поспать или даже просто помыться и не есть, а только спать, спать, спать. Уф-ф! Приехали…

Конец августа 1970 г., Торгпредство СССР в Бразилии

Адрес: Леблон, авенида Висконде де Альбукерке, 466, тел.247-13-62.

Леблон один из престижных и относительно спокойных районов Рио. Здесь гораздо больше белого населения, одноименный пляж всего через квартал от торгпредства.

Наше торгпредство – четырехэтажное белое здание с цокольным этажом для машин, пилотиссой – большой террасой на крыше, где разместились комната с общим телевизором, закрытый балкон для сушки белья и маленький садик с местом для отдыха – там стояли пара кресел, диванчик, столик – такой скромный, маленький садик – пент-хаус для неприхотливых советских людей.

На первом этаже была приёмная, кухонька из мрамора для приготовления кофе посетителям, на втором – офис, между вторым и третьим – отдельная большая терраса со столом для пинг-понга, столбами для волейбольной сетки, щитами для колец баскетбола и в конце – двухкомнатной квартирой для приезжающих командировочных. На третьем – квартиры для сотрудников, инженеров торгпредства, на четвертом – та самая пилотисса со службами отдыха. Эдакий удобный и функциональный дом для работы, жилья и отдыха.

Сам торгпред жил в особнячке с отдельным входом, примыкающим к офису, примерно в таком, какой мы видели в Дакаре. Квартиры для служащих были гостиничного типа, отдельные, но выходящие в общий коридор. Практически та же коммуналка – прослушиваемая, просматриваемая и проницаемая, но с квартирками большей квадратуры. Скромная необходимая мебель и малюсенькие-малюсенькие, чтобы только войти, кухоньки. Такие экономичные квартиры называют за рубежом студии, и они очень недороги. Аккуратненько, на грани бедности по меркам западного человека, но не по-советским. Расчухали мы эту экономность нашего государства для своих сограждан далеко не сразу.

Нас все-все устраивало и восхищало. Помните про ту сладкую морковку?

Еще бы! Трехкомнатная квартира, с удобствами, ванная хоть и совмещенная, но большая и не покрашена серо-зеленой немаркенькой масляной краской, а выложена розовыми плитками с розовой же раковиной, ванной и унитазом и, какой шаг вперед к цивилизации, биде. Что еще можно желать после двадцатиметровой комнатки, туалетом, куда нужно входить боком, и прихожей в 1 кв.м? Аппетит приходит во время еды и после того, как увидишь и попробуешь какой-нибудь деликатес. У нас же аппетит был пролетарский, мы остались довольны квартирой и даже счастливы, стали с удовольствием устраиваться на новом месте, знакомиться с людьми и с городом.

Это я сейчас, уже с вершины опыта жизни и последующих поездок за рубеж и все улучшающихся и улучшающихся квартирных условий и условий жизни в командировках (именно только в командировках), вижу, что наша квартира в Рио была скромной и небольшой, но опять же, всё познается в сравнении. И тогда нам было с чем сравнивать, и это сравнение было не в пользу того, что мы оставили в Москве.

С Алёнкой ещё дома, в Москве, я провела серьёзную разъяснительную работу – вот то неожиданное отступление, о каком я и говорила и какое часто присутствует в устной речи… Старшая дочка ведь знала, что папа у неё военный, помнила поездки в Щучине в лес за грибами на папином мотороллере, когда она, то стояла впереди, схватившись ручонками за руль и воображая себя водителем, то сидела между нами на длинном сплошном сиденье и только её толстенькие ножки торчали в стороны. Поездка за грибами состояла в том, что, приехав в лес, мы находили уютненькую опушечку, папа и