дочка садились на плащ-накидку и начинали трапезничать помидорами, салом, хлебом, вареной картошкой, луком, приговаривая: «Откусила – положила, откусила – положила», видимо с тех пор у неё остался вкус к салу, Я же в это время старалась найти хоть какие-нибудь завалящие грибочки. Почему-то мне это не удавалось, хотя грибы в белорусских лесах мог найти даже ленивый… Так что Леночка прекрасно помнила, как папа ходил в офицерской форме и потом почему-то перестал её надевать в Москве. Мужу шла форма, особенно полевая: галифе, хромовые сапоги и гимнастерка, перетянутая ремнем по талии, делала его стройным и колоритным. Мне кажется, что военная форма идет почти всем мужчинам, они становятся мужественными и значимыми. А чернявый с серо-зелеными глазами Виктор был очень симпатичным, и армейская форма, повторяю, ему была очень к лицу.

Представьте, мне пришлось ВСЁ рассказать 9-летнему ребенку, всё, именно всё, и я была уверена, что дочка уяснит серьезность ситуации.

А то был прецедент: на одном из собраний по случаю годовщины Советской Армии, поздравляли военных из атташата, дарили им цветы и подарки, а один мальчик на весь зал закричал: «А мой папа тоже военный, почему ему подарков не дают!». Оскорбился мальчонка за папу и заложил его.

Чтобы подобного ляпа не произошла с нами, я нашла, видимо, нужные слова и убеждения, и Алёнушка так хорошо и серьезно меня поняла, что, даже будучи наедине дома, никогда ни обмолвилась об офицерском прошлом отца, а со временем об этом даже не вспоминала, привыкла, почти забыла. Люка уже где-то в 12 лет очень удивилась, когда дома, в Москве, просматривая старый альбом с фотографиями, вдруг увидела отца-офицера.

Во всех, самых разных наших коллективах за рубежом третья, а то и четвертая часть сотрудников тогда, видимо, и сейчас, были представители КГБ и ГРУ, последних меньше. Как те, так и другие, работниками они, чью должность-вакансию занимали, были аховыми, и между ними шло, если не подспудное соревнование, кто выше на стенку пописает, то самоутверждение. Частенько кагэбэшники были амбициозными, иногда и наглыми. Некоторые недалекие представители Лубянки любили корчить из себя этаких аристократов духа, т.к. имели за собой очень сильную и влиятельную структуру, которая не столько занималась разведкой, сколько следила за своими же гражданами. Могли непонравившегося человека заложить в одну секунду, обвинить в нелояльности, стяжательстве, аморальности, в чём угодно и выкинуть из прекрасного зарубежья в кратчайший срок, быстрее, чем дипломатические службы, которые объявляют человека «персона нон грата». Как ни крути, КГБ, организация столь необходимая государству и созданная для охраны его, государства, от внутренних врагов-шпионов, за рубежом наблюдает, в сущности выполняет свою работу, за своими – как бы они вдруг не «заинакомыслили».

В то же время сами кагэбэшники могли нарушать все десять заповедей, но в таких случаях их могла отмазать их же «контора». Военные же разведчики называли кагэбистов «соседями» и очень их не любили.

А кто любил? Кому может понравиться напыщенность и самодовольство, неоправданная самоуверенность, доходящая до смешного, на физиономии – этакая усталость от бренности бытия и от окружающих, от безмерных тягот государевой службы? Вот то-то! Очень раздражало в их поведении то, что они все время делали вид, что им известно нечто такое, что другим знать не положено.

В торгпредстве их было трое. Один – заместитель торгпреда, Виктор Павлович, этакий безобидный легкий гедонист, спокойный любитель повеселиться, выпить-закусить, преподнести традиционные комплименты женщинам. Такая же общительная была и его жена Лида, очень симпатичная женщина. Вторая пара тоже не отягощала коллектив своим присутствием – Николай и Аня. Но вот третий засранец, фамилия его как-то на Б.(и фамилия-то оказалась на нужную букву!) со своей жёнушкой надоели всем. Он – мерзкий тип, всегда с высокомерной мордой пустынного верблюда, с прилизанными волосами, старающийся выглядеть авантажно, его полулысая жена в очередном парике (то время, как раз, был пик моды на ношение париков, не могу не заметить я!), в перманентном состоянии высматривания и вынюхивания, их наглые детишки – ни у кого, даже у их коллег их КГБ, не вызывали желания не то что с ними дружить, а даже просто разговаривать. Когда их перевели из Рио в Бразилиа – я думаю, их коллеги об этом и позаботились, – все вздохнули с облегчением.

Вот из-за подобных представителей подобной, вообще-то необходимой в государстве структуры, и складывается негативное представление о её работниках вообще.

Часто обе службы вели параллельные дела, но из-за соревновательной струнки не передавали друг другу ни сведений, ни информаторов, важным был только результат и перетягивание одеяла. Но, как ни крути, все равно у ЧК всегда было чуть больше прав, поэтому с ними не рекомендовалось поддерживать близкие или, еще хуже того, дружеские отношения. Просто – нейтральные, безразлично соседские, недаром их называли «соседями». Собственно, ни с кем не предлагалось дружить «взасос». А предлагало это как раз руководство ГРУ, т.е. генерал Армии Ивашутин П.И., занимавший некоторое время должность председателя КГБ СССР

и знавший его деятельность не понаслышке, а изнутри.

Впоследствии его, как опытного работника разведки, заместителя начальника Генштаба Армии направили на должность в ГРУ, и он там навел порядок ого-го! Теперь-то это была его епархия!

Да и без рекомендации сверху дружить особенно и не хотелось.

Но с Аней Фёдоровой и с Лидой Емелиной мы общались достаточно спокойно, без подъёдов и подъездов. Я и сейчас перезваниваюсь с Лидой, но Анюта потерялась, сейчас она в Питере… Она ещё прекрасно пела, что вызывало у меня просто восторг, я-то петь не могу. Вообще она была весёлая, добрая и энергичная. Вот удивительно! Красивой эту женщину назвать… ну, не назовешь, но она была настолько обаятельна, привлекала и мужчин, и женщин, настолько было приятно, душевно комфортно находится в её обществе, что все хотели с ней подружиться или остановиться и просто поболтать. Потом мы с ней сочиняли неплохие забавные сценарии к нашим внутри коллективным или, как сейчас говорят, корпоративным праздникам. Их дочка училась у меня, я её приохотила к чтению, что вызвало большую благодарность у мамы. Так что, действительно, не всегда внешность так важна для женщины! Иногда заметная, яркая внешность даже мешает: вызывает ненужное внимание и зависть, особенно у женщин.

А женское неприятие – это, я вам скажу, нечто!

В коллективе предпочитались преимущественно ровные, простые и внешне всегда доброжелательные отношения и ни в коем случае никаких ссор.

Буквально в первый месяц пребывания в городе случилась со мной интересная штука: известное явление, которое называется «ложной памятью». Очень неприятная вещь, и что это такое,