Громкий удар вернул ее к действительности.

– Ты уверен, что знаешь, что делать? – поддразнивая, спросила она Стюарта. Он лежал на спине и растирал ладонь.

– Я только хотел вставить на место опору этой тяжелой трубы. Хотел проверить и убедиться, что она в порядке. – Он постучал по металлической опоре, а потом стряхнул с ладони золу и пыль.

– Тебе опять придется мыться.

– На самом деле плита очень чистая. Старушка выглядит молодцом. Если не считать того, что вот здесь… под ножкой откололась плитка. Видишь, как она покачивается, нужно закрепить. У тебя есть из чего сделать строительный раствор?

– Нет, – усмехнувшись, ответила Мия. – Я не думаю, что плита способна сдвинуться с места. Она весит целую тонну.

– Я могу на днях заехать и закрепить ее.

– Отлично… – С чувством благодарности к старой плите за то, что та вынудила Стюарта снова предложить свои услуги, Мия отвернулась к пирогу.

– Я сейчас ее разожгу, – сказал он. – Иди и посмотри, тогда ты сама научишься. – Когда Мия подошла ближе, он осторожно обнял ее одной рукой. – Лучше всего сначала положить вниз газету и мелкий сухой хворост, вроде этого, видишь?

Она кивнула.

Он снял руку с ее плеча, чтобы достать спички из кармана. Мия поймала себя на том, что может дышать свободнее. Он зажег спичку и поднес ее к газете.

– Как только разгорится, добавь несколько чистых, хорошо высушенных поленьев. Важно, чтобы дрова для топки были правильно распилены и высушены.

– О могу гарантировать, что у меня именно такие. Кларенс очень подробно распространялся об этом.

Он покачал головой и фыркнул.

– Кларенс…

– У тебя какие‑то проблемы с Кларенсом?

– Нет, – ответил Стюарт, наклоняясь, чтобы поправить поленья в печи. – Просто у него к тебе личный интерес.

У Мии подергивались губы, когда она наблюдала, как он поддерживает огонь.

Ожидая, пока плита нагреется, они уселись на веранде и пили холодное пиво, запасенное Мией специально для Стюарта. Он рассказывал о своих планах на новый магазин принадлежностей для нахлыста. Его голубые глаза сияли, когда он на чем‑то настаивал или подчеркивал свою мысль, а Мия думала, способен ли Стюарт с той же страстью, которую он проявляет к рыбалке нахлыстом, относиться к тем, кто его окружает.

Когда пиво было выпито, а их начали атаковать комары, они вернулись в дом, чтобы поужинать. Мия поставила пирог в раскаленную духовку и скрестила пальцы на удачу, а потом засмеялась, когда Стюарт шутливо упрекал ее за то, что она так мало доверяет своей некогда ржавой подружке. Когда пирог испекся, наполнив хижину сладким ароматом, они поужинали холодными креветками с соусом песто и ломтиками зрелых помидоров.

И они продолжали разговаривать. Солнце уже садилось, пирог, распространяя чарующий аромат, остужался на улице. Мия вынесла на улицу свечи и зажгла их. Стюарт налил еще вина. При мерцающем свете пламени Мия рассказывала ему разные истории и анекдоты о своей работе пиарщика – о вспыльчивом матерщиннике‑рестораторе, не понимающим, зачем ему нужен пиарщик, о кичливой музыкантше, ожидавшей, что Мия будет сопровождать ее на гастролях, и о целом ряде удивительно талантливых людей из разных стран, которые приедут на две недели в Чарльстон в рамках блестящего, прославленного фестиваля «Сполето». Пока она говорила, Стюарт ни разу не оторвал глаз от ее лица, и Мия подумала, всегда ли он так внимателен, или, может быть, он, наблюдая за тем, как меняется выражение ее лица, был очарован так же, как и она, когда смотрела на его лицо.

Мия запнулась всего один раз, и именно тогда, когда снова небрежно упомянула имя Чарльза. На этот раз Стюарт прервал ее.

– Ты мало рассказываешь о нем, – произнес он.

– А зачем мне рассказывать о нем? – обороняясь, ответила Мия. – Мы в процессе развода. Едва ли можно назвать эту тему веселой.

– Мне любопытно, вот и все. Мы с тобой разговариваем уже не одну неделю, но до недавнего времени я даже не знал, что ты замужем.

– Я тоже мало знаю о тебе. Я полагала, что между нами существует нечто вроде молчаливого согласия не касаться на реке личной жизни.

– Это своего рода закон. Вода – нейтральная территория. Там следует воздерживаться от болтовни. Вот почему всегда надо быть разборчивым, когда собираешься вместе с кем‑нибудь на реку. Никому не хочется терпеть рядом с собой нытика. – Стюарт посмотрел на реку. – Но сейчас мы не на реке.

– Мне не хочется говорить о Чарльзе. – Мия отвела взгляд, почувствовав, как рассеивается сказочная атмосфера этого вечера.

– Неужели ты была так несчастна?

– Нет, – поспешила ответить она. – Я была счастлива. Чарльз бывает очень обаятельным и романтичным. Я не собираюсь делать из него монстра. Но сейчас мне больно говорить о нем. Я с этим покончила и теперь думаю о своем будущем. А он остался в прошлом.

– Еще нет. Когда заканчивается бракоразводный процесс?

– Точно не знаю. Полагаю, что скоро. У меня есть комплект документов, который я получила сегодня, если хочешь, можем посмотреть их. У тебя еще есть вопросы?

– Только один. Ты все еще любишь его?

Мия замерла, не в силах вымолвить ни слова. Она была не готова к такому вопросу. Стюарт сидел напротив нее, ожидая ее ответа.

– Я действительно любила его, – начала Мия. – Очень любила. Мне нравилась наша совместная жизнь. Тот мир, о котором я уже говорила, наша жизнь в Чарльстоне захватывали меня. Когда у меня обнаружили рак, – она пожала плечами, – все изменилось. Я сама изменилась. Я стала некрасивой, но дружелюбной статусной женой, которая могла бы помогать ему принимать клиентов и добиваться своей цели. Но я была подавлена и замкнулась в себе. Я перестала выходить в свет. Потом началась химиотерапия… Ну, можешь себе представить. Он просто не смог справиться с этим. Он старался, нужно отдать ему должное. Но я перестала быть той женщиной, на которой он женился. Он хотел большего, а не меньшего, поэтому и решил уйти.

Она протянула руку и собрала расплавленный воск, капавший со свечи.

– Может быть, если бы мы больше общались… – Она пожала плечами. – Сначала мне было больно, и я разозлилась. Естественно. Но у меня было время подумать, и теперь я стараюсь посмотреть на все с другой точки зрения. Я начинаю понимать, что эта перемена, возможно, к лучшему, и больше не упрекаю его. То есть злость прошла, но мне все еще больно.

– Так ты все еще любишь его?

Мия задумалась, пытаясь дать честный ответ, и испытала необыкновенное облегчение, осознав, что теперь она действительно не любит Чарльза.

– Нет.

Стюарт потянулся к ее руке.

Она посмотрела на его ладонь, с тревогой думая о том, что означает этот жест. На долю секунды ей показалось, что он собирается отвести ее в спальню. Она желала его, о да, желала. Но ее это пугало. Даже ужасало. У нее давно не было близости с мужчиной, и со шрамом на груди она никогда не посмела бы раздеться на глазах у любимого. Она колебалась, неосознанно отстраняясь.