– Ты сможешь сесть, когда сообщишь нам, где Элис. – Мужчина приблизил свое лицо прямо к лицу Бобби. У детектива были зачесанные назад черные волосы и татуировка сбоку на шее, частично скрытая воротником рубашки. Он держал в руках фотографию Элис, которую Ванесса предоставила полиции. – Посмотри на нее, посмотри на эту девочку. Что ты с ней сделал?

– Ничего, сэр, я бы не причинил вреда Элис. Пожалуйста, позвольте мне сесть, у меня подкашиваются ноги.

– Нет! – Детектив сильно ударил Бобби по голове, и тот взвизгнул от боли и заплакал. – Мы знаем, что ты был последним, кто видел ее, так что тебе лучше сказать нам правду. Куда ты ее отвел?

– Я никуда ее не водил, она побежала за помощью! – закричал Бобби.

– В какую сторону? В какую сторону она побежала? – крикнул он Бобби прямо в лицо, брызгая слюной.

– Не знаю! Простите, я пытался помочь своему отцу.

Бобби всхлипнул, и детектив снова ударил его.

– Нужно, чтобы ты собрался с мыслями, Бобби. Тебя видели с Элис. Что ты с ней делал? Тебе нравится играть с маленькими девочками, Бобби? – Он наклонился еще ближе.

Слезы текли по подбородку Бобби и капали на пол.

– Элис была расстроена, у нее из головы шла кровь. Я дал ей свой носовой платок. – Его голос задрожал, и он снова расплакался. – Это было, когда я заметил, что мой отец зажат под диггером. Я попросил ее побежать за помощью.

– Почему ты плачешь, Бобби? Тебе стыдно за то, что ты сделал? А Элис плакала, когда умирала? Ты этого хотел? Видеть, как девочка страдает? – Детектив внимательно посмотрел на него.

– Нет! Я кинулся на помощь отцу. Я не причинял вреда Элис. Она убежала, и больше я ее не видел. С чего вы решили, что я с ней что-то сделал?

– На снегу лежал носовой платок с твоими инициалами в крови Элис. И твои руки были покрыты ее кровью, когда мы тебя нашли. Ты у нас как на ладони, Бобби Джеймс. Это не первый раз, когда ты ввязываешься в неприятности. У тебя явно какие-то проблемы с семьей Хилтонов. Ты поджег их сарай.

– Нет, это не я, а Лео. Мистер Хилтон велел мне взять вину на себя, но это не так.

– Значит, ты солгал полиции? Это очень серьезное преступление, Бобби. Ты и сейчас нам лжешь, Бобби? Что ты сделал с Элис? Почему на платке так много крови?

– У нее шла кровь из головы до того, как я ее встретил, Элис была расстроена. Я положил ей на голову свой носовой платок, чтобы впиталась кровь. Потом я увидел отца. Господи, папа… Это ужасно…

– О чем ты сожалеешь? Ты ударил Элис по голове? Ты ударил ее, Бобби? Как она повредила голову? Ты убил Элис и куда-то спрятал?

– Нет! Нет, я же говорю вам, что никогда не сделал бы Элис ничего плохого. Прошу, позвольте мне сесть.

Офицер снова сильно ударил Бобби, а затем поднял перед ним фотографию.

– Посмотри на ее лицо, Бобби, посмотри на него. Мы знаем, что между твоим отцом и отцом Элис была судебная тяжба. Нам известно все.

– Я не причинял Элис вреда. Пожалуйста, отпустите меня. Простите, что я не отвел ее домой, но я должен был помочь отцу. Его зажало. Я ничего ей не делал, клянусь вам. Пожалуйста!

Ванесса вздрогнула и проснулась от хлопка входной двери, такого сильного, что казалось, весь дом затрясся. Она услышала голос Хелен на лестничной площадке. Он звучал по-другому, истерично.

– Начинает темнеть, я не смогу пережить еще одну такую ночь. Она мертва, я знаю, что она мертва. Я больше никогда ее не увижу!

– Хелен, это неправда, мы найдем ее, – донесся голос Лео, поднимающегося по лестнице.

– Как? Как мы ее найдем? Она может быть где угодно! Я не в силах этого вынести. Где она?!

– Я могу что-нибудь для вас сделать? – услышала Ванесса голос сотрудницы по связям с семьей.

– Просто оставьте нас в покое на минутку, – произнес Лео, пытаясь скрыть гнев в своем голосе.

– Лео, помоги мне! Я не знаю, что делать. Я не могу этого вынести, я схожу с ума! – Это звучало так, будто Хелен расхаживала взад и вперед перед комнатой Ванессы.

– Хелен, прекрати, пожалуйста. Если ты расклеишься, это никак не поможет Сиенне. Мы нужны ей в здравом уме, – умолял Лео.

Ванесса приподнялась и свесила ноги с кровати. Медленно встала, стряхивая с себя сон, подошла к закрытой двери и затаилась возле нее, прислушиваясь к разговору сына и невестки.

– Все повторяется как с Элис. Мы никогда не найдем ее, застрянем здесь и никогда не сможем уехать. Будем гнить в этом богом забытом доме и ждать, когда же Сиенна вернется домой, теряя рассудок, как твоя мать. Это мне в наказание. Нам обоим в наказание. За то, что мы сделали.

– Хелен! Говори потише, кто-нибудь нас может услышать, – прошипел Лео.

– Ну и что? Какая разница? Теперь ничто не имеет значения. Сиенны больше нет, – всхлипнула она. – Сиенна мертва, я знаю это.

– Она не умерла! Мы найдем ее, я обещаю.

– Нет, уже не найдем. Не прикасайся ко мне! Оставь меня в покое! – закричала Хелен. – Я ненавижу этот дом! Ненавижу этот дом!

Ванесса услышала грохот снаружи на лестничной площадке и открыла дверь. Портрет Элис в серебряной рамке разбился вдребезги там, где Хелен швырнула его о стену.

– Меня больше ничего не волнует! – выкрикнула Хелен, злобно посмотрев на Ванессу, а потом снова на Лео. – Случилось самое худшее, Я потеряла своего ребенка. Мне безразлично, что ты сделаешь или скажешь мне. Тебе меня больше не запугать! – Она осела на пол, осколки стекла с портрета порезали ей руки, а когда Лео попытался оттащить ее, она закричала, как лисица, попавшая в капкан, и вцепилась ему в лицо. Кровь от порезов оставляла следы на его коже.

Ванесса медленно прошла мимо них и спустилась вниз, где стояли несколько полицейских. Она посмотрела на сотрудницу по связям с семьей и поманила ее в гостиную.

– Мне нужно поговорить с Бобби Джеймсом, – тихо произнесла она. – Думаю, это поможет мне кое-что вспомнить.

Женщина покачала головой:

– Боюсь, это невозможно. Его все еще допрашивают.

– Я полагала, вы здесь для того, чтобы помогать. Время уходит. – Ванесса почувствовала, как в ней вскипает ярость, пятьдесят лет накопленной злости и беспомощности вырывались на поверхность. – Хотите, чтобы я вышла и сказала всем этим журналистам около ворот, что вы не желаете помочь мне найти внучку? А я так и поступлю, и вам потом от этого не отмыться.

Сотрудница кивнула, взяла рацию и повернулась к входной двери.

– Я узнаю, что можно сделать.

Уиллоу

Пятница, 22 декабря 2017 года

Шел сильный дождь, когда Уиллоу подъехала на такси к старому зданию санатория эдвардианской постройки в Портсмуте и расплатилась с водителем. Теперь оно было переоборудовано в слегка обшарпанный трехзвездочный отель, и, когда она звонила ранее узнать, можно ли посмотреть старые записи о пациентах, веселая девушка-администратор с певучим валлийским акцентом заверила ее, что это не проблема.