Когда они свернули на узкую дорожку, покрытую снегом, инспектор Миллс снова нажал на тормоза.

– Здесь свежие следы шин, – произнес он. – Кто-то недавно проезжал тут. Они могли уже забрать Бобби Джеймса.

Инспектор Миллс вылез и побрел по бугристой земле к воротам впереди. Пока он открывал засов, пар от его дыхания клубился в морозном воздухе. Ванесса невольно представила, как ее дочь борется с воротами в снегу, отчаянно пытаясь найти щенка; как ее ручки трясутся от холода. Вероятно, она не стала тратить время на возню с засовом, перелезла сверху и пробежала остаток пути. Ванесса тряхнула головой, стараясь отогнать эти мысли. Детектив наконец справился с воротами и бросился обратно к автомобилю. Он включил передачу, и машина, пробуксовывая облепленными снегом колесами, снова тронулась с места.

– Вон полицейские огни у дома. Наверное, сейчас выводят Бобби Джеймса, – произнес детектив, указывая вперед, где на фоне красного рассвета мерцали синие сполохи.

Глаза Ванессы слезились от усталости, пока автомобиль подпрыгивал на буераках, как лодка на волнах. Она лихорадочно вглядывалась в снег, в надежде увидеть следы своей дочери. Миллс сильнее надавил на акселератор, живая изгородь осталась позади, и за поворотом появился Дом викария.

Ванесса не посещала его уже много лет, и, взглянув на него сейчас, заметила, что он сильно обветшал. Это был красивый дом, теплый, с открытыми дубовыми балками, резными панелями на стенах, изысканными изразцовыми каминами и каменными полами. Но за последние шесть лет он утратил свой блеск и пришел в запустение, пока Альфи тратил силы на управление фермой и присмотр за детьми. Теперь жимолость вокруг двери выглядела неровной и неухоженной, краска потрескалась и облупилась, а дорожка покрылась грязью и листьями.

Ванесса скользнула взглядом по автомобильным следам в снегу до дальней стороны коттеджа и поля за ним, где в утреннем свете мелькали полицейские огни. Она затаила дыхание, когда сквозь рассветный туман появилась фигура молодого парня в длинном черном пальто и шерстяной шапке. Его голова была опущена, плечи сгорблены, руки сцеплены за спиной, а по бокам от него шли два рослых полицейских, которые вели его по снегу к ожидающей полицейской машине.

Ванесса тихо ахнула и, когда парень проходил через свет автомобильных фар, заметила, как он сильно дрожит. В этот момент он поднял голову – его лицо было белым, как у мертвеца, взгляд застывшим.

У него были ярко-голубые глаза. Глаза, которые последними видели ее маленькую дочь.

Ванесса

Пятница, 22 декабря 2017 года

Ванесса лежала на кровати и наблюдала, как за окном ее спальни падает снег. Она слышала лай собак-ищеек и пронзительные полицейские свистки в лесу, где с рассвета искали Сиенну.

Она посмотрела на будильник и увидела, что уже два часа дня. Скоро начнет темнеть; еще один день ускользал, а они так и не нашли Сиенну. Два дня подряд дом был заполнен людьми – сначала грузчиками, затем полицией, – а теперь в нем было пусто и мертвенно тихо. Ванесса знала, что Хелен и Лео ушли, но не могла вспомнить куда и когда они должны вернуться.

От вида падающего снега ее клонило в сон, но стоило ей закрыть глаза, как перед ней возникали образы Элис и Сиенны, звавших ее по имени. Ванесса почти не спала; ей нужно подремать всего час, а потом она выйдет и присоединится к поискам, пока не стемнело.

Ее веки отяжелели. Ванесса поднялась в спальню под предлогом того, что ей надо прилечь, но ее главным мотивом было сбежать от сотрудницы по семейным связям, которую к ней приставили. Та была блондинкой с ровными белыми зубами и зачесанными назад волосами, собранными в конский хвост. Она снова и снова выспрашивала о минутах перед пропажей Сиенны, ни одну из которых Ванесса толком не помнила. Вскоре сотрудница начала задавать вопросы о семье. Была ли Сиенна счастливым ребенком? Лео и Хелен когда-нибудь ссорились? Не боится ли Сиенна возвращаться домой по какой-либо причине? Она заваривала бесчисленное количество чая и тепло улыбалась, но эта улыбка напоминала Ванессе крокодила из «Питера Пэна».

Дни и ночи, когда пропала Элис, мелькали как в тумане, но поведение полиции запомнилось ей по сей день. Они вели себя так же, как теперь. Пока Ванесса бродила по дому, безутешная из-за пропажи дочери, приставленная к ним сотрудница утешала ее, держала за руку, втиралась в доверие, убеждая, что она ее друг. Полиция потратила много времени, рассказывая Ванессе и Ричарду, что они работают над этим, немедленно проинформируют их о любых событиях и о том, как продвигаются поиски. Детективы были вежливыми, произносили успокаивающие слова и постоянно предлагали поговорить, открыться, довериться…

Но по мере того, как безрезультатно тянулись часы и дни, Ванесса сообразила, что как раз она затевает все разговоры, чрезмерно открывается, доверяется, а полиция не рассказывает им ничего. Даже меньше, чем пресса, которая часто узнавала о любых событиях раньше, чем они. Они читали в газете или видели в новостях, что найден похожий предмет одежды, или где-то якобы видели Элис, и Ванесса срывалась, плакала и кричала, что им обо всем сообщают в последнюю очередь.

Теперь, лежа в спальне, она слышала, как сотрудница по связям с семьей тихо разговаривает по телефону около лестницы.

– Она спит, вымоталась… Нет, ничего особенного, держится замкнуто, не хочет говорить ни о ком из родителей. Есть какие-то подвижки с Бобби Джеймсом? Эксперты уже осматривали его квартиру и машину? Может, он прячет ее где-нибудь в другом месте?

Лицо тринадцатилетнего Бобби Джеймса всплыло в ее памяти – теперь он стал для нее неузнаваем, – если не считать ярко-голубых глаз, которые остались такими же пронзительными, как и раньше. Ванесса вспомнила, что он находился здесь, в кабинете Лео, как раз перед исчезновением Сиенны. Чего он хотел? Она не видела его почти пятьдесят лет, с тех пор как ее отвезли в полицейский участок, чтобы она наблюдала через одностороннее зеркало за допросом Бобби. Ванесса неоднократно умоляла о личной встрече с Бобби, обвиняла полицию в том, что они скрывают от нее информацию, но они отказались позволить ей поговорить с ним. Когда же она окончательно сломалась и пригрозила полностью прекратить сотрудничество с ними, если ей не дадут возможности поговорить с Бобби, они согласились дать ей прослушать его допрос в течение пяти минут, предупредив, что это может быть неприятно.

Ванесса сидела в жаркой, душной комнате наблюдения вместе с шестью полицейскими. Все толпились вокруг, наблюдая за детективом-инспектором, ведущим допрос. Стол и стул в центре комнаты были пусты, и Бобби, в той же одежде, в какой она видела его в последний раз, был зажат детективом в углу. Он выглядел ужасно – синяки вокруг налитых кровью глаз, губы распухшие, на голове нечто вроде пореза.

– Ты должен рассказать нам, что случилось с Элис, Бобби. Это очень серьезная ситуация, а ты нам врешь. – Мужчина стоял так близко, что Бобби приходилось отворачиваться.

– Я же говорил вам, я не знаю! Пожалуйста, сэр, можно мне присесть? Я стоял несколько часов. – Лицо Бобби было таким грязным, что Ванесса видела следы его слез.