--Тебе я вижу смешно, а мне грозит смерть.

--Ну, прости. Так что же случилось?

--Он думает, что я с кем-то там ему изменила.

--Серьезное обвинение. И что у него естьоснования так полагать?

--Да какие там основания! Все благодаря твоейматушке.

--Она-то тут при чем?

--Она сказала Гавру, будто я изменила ему сЯром Отшельником, а мой распухший палец - прямое тому доказательство. Теперь онжаждет мести. Колечко, кстати, вдруг стало мало тоже, я так полагаю, не безучастия Заварзузы.

--Как же она могла так поступить?--удивилсяЮ-Ю.

--Василиса пригрозила, что убьет тебя. Я еепонимаю, в общем, во всем, кроме одного: почему она ничего не сказала мне. Мымогли бы попытаться разобраться вместе.

--Ты плохо знаешь наместников. В том, чтокасается их власти, они не знают пощады. Василиса не шутила... Мать уже не верилав тебя. Ведь о том, что задумал Гавр, было давно всем известно.

--Всем кроме меня. И никто не удосужился меняпредупредить. Почему ты ничего не сказал?

--Не успел... Что потом было?

Я все рассказала ему о последующих за этимсобытиях. Он, не перебивая, выслушал, и опять наступило молчанье. Ю-Ю задумчивосмотрел в темноту. Глаза его горели так же печально, как огоньки гирлянды наелке давно прошедшего рождества, когда наступает пора их снимать и прятать.

Мои же мысли были заняты решением непростойзадачи: как отсюда выбраться. Я заставила себя оставить грустные раздумья истала осматривать дверь. Внизу была щель, через которую пробивался дневнойсвет. Узенькая полоска светилась и посередине. Я хотела было попробоватьвтиснуть в нее меч, чтоб попытаться раздвинуть створки в стороны, и ужеподнялась по ступенькам, как вдруг...

--Тсс...

Я замерла и прислушалась. Ю-Ю устремил на менявопросительные красные зрачки.

--Тише. Только не греми цепями,--едва слышношепнула я ему.

За дверью раздались чьи-то шаги, тяжело иуверенно цокающие по каменному двору. Так мог ходить лишь он.

--Это Гавр,--беззвучно, одними губами сказала яЮ-Ю.

Шаги приближались к двери башни. Я всянапряглась и насторожилась, держа руки на рукояти меча. Он остановился у дверии видимо тоже прислушался. Прошла напряженная минута, в течение которой ябоялась даже дышать.

И вдруг двери с грохотом распахнулись, и яркийдневной свет больно ударил по глазам. Я зажмурилась, успев увидеть лишь темныйсилуэт в проеме.

--Это не Гавр,--услышала я озадаченный голосЮ-Ю, глаза которого, видимо, не боялись ни тьмы, ни света.

Я приоткрыла веки и сквозь ресницы посмотрелана пришельца. В следующий момент с переполненной восторгом грудью я бросилась кнему:

--Яр! Миленький! Как же я рада тебя видеть! Какты здесь оказался?!

--Мастер Сыч передал мне, что ты в беде. Адальше дело было только за моими разведчиками. Они мигом отыскали тебя.

--Как ты вовремя!

--Да. Но чуть было не опоздал. Похоже тут былакровавая схватка,--сказал он, указывая на труп огромной собаки.--Это ты ее?

Я скромно кивнула головой и смущеннопроизнесла:

--А кто-то говорил, что у меня нетспособностей.

--Нет. Кто-то говорил, что самый лучший учитель- это страх перед смертью.

--Теперь я это поняла.

--Кто-нибудь объяснит мне, что тутпроисходит?--спросил Ю-Ю, выбираясь из башни.

--Я объясню!--раздался грозный рык, от которогоя вздрогнула всем телом и обернулась.

Неподалеку от нас у черной стены, почти сливаясьс ней, стоял Гавр, и выражение его лица не предвещала ничего хорошего. Ондвинулся к нам и, не дойдя пять метров, остановился, разглядывая Отшельника.

--Здесь произошла романтическаявстреча,--продолжал он свое объяснение и, обращаясь к Яру, добавил:--Вот мы истолкнулись с тобой, неуловимый невидимка. И теперь тебе не уйти.

Не объясняя больше ничего, Гавр достал меч изанял боевую позицию. Яр, оттолкнув меня в сторону, тоже обнажил оружие. Я неуспела даже ничего возразить, да и времени на то, чтобы подобрать необходимыеслова, у меня не было. Наместник напал первым, внезапно и рьяно. Он считал себяобиженным и потому оставил за собой право начать атаку. Яр ушел в оборону, ненервничая, четко и ловко, отражая удары Гавра. Лицо Отшельника приобрелокаменное выражение, лицо наместника горело гневом и желанием отомстить.

Я стояла в стороне, с ужасом наблюдая за ними ине решаясь сделать попытку их остановить. Я боялась, что кто-то из них убьетдругого, обернувшегося на мой голос. Но вот Яр изловчился и, с чудовищной силойобрушился на противника. Гавр отлетел к стене башни и ударился. Отшельник тутже сделал знак, что нужно остановиться.

--Неужели,--спросил он у наместника,--ты неможешь простить мне ту стародавнюю обиду? Я ведь одолел тебя в честном бою. Аты оказался мстительным и злопамятным, Гавр.

--Я давно простил тебя, но ты нанес мне подлыйудар в спину! И теперь ты умрешь! Вы оба умрете!--гневно выкрикнул наместник,взглянув при этом и на меня.

Он встряхнулся и готов был снова броситься нанедоумевающего Яра, но я кинулась к нему и преградила путь.

--Постой! Ты же ничего не знаешь!

--Отойди!--злобно взревел он.

Я не только не отошла, но и приблизилась к немувплотную, чтоб поймать его разъяренный взгляд.

--Если ты и впрямь веришь в то, что сказалатебе ведьма, то убей меня сейчас же. Вот. Я и защищаться не буду,--сказала я идемонстративно отбросила пояс с мечом в сторону.--Но если ты остановишься хотьна минуту и послушаешь меня, то я сумею тебе все объяснить!

Но растолковывать что-то разгоряченному злобойнаместнику было так же трудно, как остужать раскаленный до бела металл. Он непожелал меня слушать и, грубо оттолкнув, так что я упала, снова устремился кОтшельнику. Опять завязался яростный поединок.

Я почувствовала отчаянье и тошноту,подкатывающую к горлу. У меня все поплыло перед глазами, но я встряхнулаголовой и попыталась снова сфокусировать зрение. У меня это не получалось.

--Ю-Ю, что-то мне не хорошо,--сказала я,видимо, так тихо, что черт не услышал и не повернул головы, как зачарованныйнаблюдая за схваткой.

Гавр снова наступал, осатанело нанося сильныеудары, но и Яр не сдавался, и на лице его не читалось ничего, кроме абсолютнойсосредоточенности. Никому из этих двоих я не желала ни смерти, ни раны. Ипотому мне было так тяжко, ведь бой был смертельным. Я в отчаянье кусала губы ипыталась разбудить засыпавшее сознанье, то и дело встряхивая словно налитойсвинцом головой и протирая глаза. Но я не могла справиться со своимчеловеческим телом, которым так беспощадно пренебрегала несколько дней. Япотеряла много крови и давно не знала отдыха.