Едва-едва высовываясь из-за надстройки, Мазур подал сигнал,и тройка призраков с черными лицами бесшумно разбежалась в разные стороны. СамМазур, скрючившись, проскользнул под иллюминаторами и оказался перед дверью,гласившей, что вход разрешен исключительно членам экипажа – и, наплевав назапрет, преспокойно вошел.

Длинный коридор был залит ярчайшим электрическим светом –ну, вполне разумная предосторожность... Держась возле белоснежной стены, Мазурбеззвучно пробежал метров пятнадцать, беззвучно распахнул очередную дверь,оказавшись на палубе, практически на четвереньках преодолел еще метров двадцать,прижался спиной к стене меж двумя иллюминаторами. Неизвестно, как это удалосьДюфре, но он уже к полуночи раздобыл довольно точный план теплохода и заверил,что ошибки быть не может...

Мазур стоял возле нужного иллюминатора. Переместившисьлевее, заглянул внутрь со всеми предосторожностями. Брезгливо покривил губы: нуда, разумеется, вот что значит непрофессионализм... Отроду, надо полагать, вармии не служил, поганец, вот и расслабился, когда все прошло успешно, ибезопасная пауза затянулась...

Посреди небольшой каюты – кровати нет, только привинченный кполу столик с парочкой таких же стульев – стояла на коленях симпатичная голаяблондиночка, уронив руки, отрешенно и безнадежно уставясь в стену. За ней, тожена коленях, помещался усатый латиноамериканец, правда, полностью одетый. Содухотворенным, прямо-таки поэтическим видом он оглаживал ей грудь, нашептываячто-то на ушко. Судя по его вдохновенной физиономии, он жаждал не вульгарногоизнасилования, а большой и чистой любви, видимость чего и создавал. Вот толькозастывшее личико девушки свидетельствовало, что она никаких романтическихиллюзий не питает и хочет лишь, чтобы все побыстрее кончилось. «Всегда одно ито же, – разочарованно подумал Мазур, – ни дисциплины, ни аскетизма,почти сразу же обнаруживается несколько слабых звеньев, которые начинаюттрахать заложниц посимпатичнее, истреблять доступные запасы спиртного, покаколлеги доблестно стоят на страже...»

Правда, усатенький головы не терял – в нагрудномкармане его полосатой рубашки Мазур моментально узрел небольшую чернуюкоробочку с коротким столбиком антенны – а «Беретта» лежала тут же, возлеколена. Что ж, возможно, этот тип и не был особенно беспечен – просто-напростоон руководствовался прошлым жизненным опытом, никак не предусматривавшим существованияМазура, выученного сваливаться, как снег на голову. Возможно, водная гладьказалась ему неодолимой преградой, надежно защищавшей от любых поползновений.Тем горше будет разочарование...

Вернувшись тем же путем в коридор, Мазур быстренько добралсядо двери капитанской каюты, обозначенной соответствующей надписью, и ворвалсятуда незамедлительно.

Усатый оказался парень не промах. Он просто-такимоментально, без всякого перехода оставил в покое блондинкины округлости,потянулся одновременно и к взрывателю, и к пистолету, но не с Мазуром ему былотягаться. Два удара – и он стал тихим, вырубленным, совершенно безопасным длякого бы то ни было. Не было времени на эгоистические забавы, но Мазур все жевыкроил секундочку, нанес еще два хлестких удара, ничего не сломавшие и неотбившие, но тем не менее обрекавшие усатого на недельку непрерывных болей вушибленных регионах тела. Спутал его, запечатал ротовое отверстие, бесцеремоннопривлек к себе ошарашенную блондиночку – а она хороша, у революционеравкус отменный! – зажал рот и прошептал на ушко:

– Все в порядке, никто тебя не обидит... Американскийспецназ, майор Джонс. Соображаешь? Кричать не будешь?

Она закивала, всхлипывая. Убрав ладонь с ее плеча смимолетным сожалением – хороша очень, лапочка – Мазур огляделся, поднял с полалегкое пестрое платьице, сунул хозяйке. Она торопливо напялила его, позабыв освоих розовых кружевных тряпочках, в художественном беспорядке валявшихся тутже. Ее взгляд, уже осмысленный, со злобной мечтательностью проследовал от лежавшеготут же автомата до скрученного обидчика. Мазур ее понимал, но, увы, приказобрекал его на полный и законченный гуманизм...

Побыстрее завладев автоматом, он тихонько распорядился:

– Сиди здесь и носа не высовывай! Мы еще не очистили веськорабль, соображаешь?

Она закивала. Убедившись, что лапочка более-менее опомниласьи способна следовать указаниям, Мазур выскользнул в коридор, от греха подальшепоставив автомат на предохранитель. Бесшумно двинулся в сторону главногосалона. Теплоход был прогулочный, а потому его внутреннее устройство оказалосьне особенно сложным – ни пассажирских кают, ни запутанных переходов,одна-единственная палуба...

В салоне, занимавшем едва ли не всю надстройку, произошликардинальные перемены. Пассажиры все так же сидели и лежали вповалку, согнанныев центр помещения, но к ним прибавилась парочка упакованных злоумышленников. АЛаврик, грозно стоявший с автоматом наперевес так, чтобы его не смог выделитьснайпер с берега – огромные окна, панорамные, ничуть не похожие на обычныеиллюминаторы – порой повелительно рявкал на тех, кто, обнадеженный переменами,пытался встать. Была выполнена лишь половина работы, и никак не стоилоразводить на борту парламентскую демократию с митингом в честь освобождения иполной анархией...

В двери появился Викинг и, так же держась в простенке межвысокими окнами, жестом доложил, что в машинном отделении все обстоит в лучшемвиде. Мазур столь же выразительным кивком велел ему туда вернуться, прошелсямимо сгрудившихся заложников – даже в полумраке видно было, какие удивленные уних лица. Они решительно не понимали, почему их по-прежнему держат подприцелом, если все кончилось. Стоя в картинной позе, рявкнул:

– Внимание, дамы и господа! Майор Джонс, специальные силыармии США! Прошу оставаться на местах и сохранять спокойствие, операция еще незакончена, вам все потом объяснят!

Присмотрелся к троице в белых форменных кителях. Этих знаковразличия он не знал – мало ли на свете гражданских моряков, запоминать всецацки памяти не хватит. И выбрал среди них капитана по простейшему признаку: унего были самые широкие золотые нашивки на рукавах да вдобавок разлапистаязолоченая эмблема на кителе слева, какой у других не было. Нагнулся:

– Капитан?

– Вот именно, сэр, – чуточку сварливо отозвался «первыйпосле бога», пытаясь сохранять хотя бы видимость осанистости. – Почему вашпарень по-прежнему...

– Вам всем потом объяснят, – сказал Мазур, подпуская вречь столько американских оборотов, сколько мог. – Операция гораздосложнее освобождения одного вашего корабля... Живо за мной!

Капитан нехотя повиновался. Выведя его на палубу, Мазуркивком указал на лестницу вверх:

– Идите на мостик. Сможете в одиночку поднять якорь иуправлять кораблем?

– Да, – угрюмо кивнул капитан. – У нас все попоследнему слову...

– Вот и прекрасно, – нетерпеливо сказал Мазур. –Снимайтесь с якоря и идите вдоль берега, прочь от города.В машинном – порядок, а остальное я вам потом объясню... Живо! Полныйход!