Жечь тут было нечего, разве что самого себя, но Дасаль все-таки щелкнул зажигалкой, держа ее в правой руке, а левой выставив перед собой нож. Быть сожранным этими симпатягами ему очень не хотелось, и он пожалел, что затеял побег. «Пузатик» сейчас казался ему очень уютным и безопасным местом. Звери никак не отреагировали на бледный в дневном свете огонек зажигалки, а на столовый нож и вовсе не смотрели. Они продолжали приближаться, их глаза алчно блестели, а из пастей капала слюна. Тонкие голые хвосты, задранные к небу, ритмично покачивались из стороны в сторону. Звери не торопились. Они знали, что жертва от них никуда не денется.

Дасаль замахал ножом и заорал:

— А ну, пошли отсюда! Прочь!

С таким же успехом он мог спеть им песенку. Звери брали груйка в полукруг, и в ответ на его вопли дружно и протяжно прорычали:

— Ыыррххх!..

Оставалось только запустить в них рюкзаком и все-таки попробовать прорваться к деревьям.

Дасаль выронил в траву зажигалку и нож и нагнулся, намереваясь схватить рюкзак. Но ему не позволили это сделать. Сразу несколько хищников бросились на него, сбили с ног, повалив на спину, и принялись топтаться по нему мощными лапами. Груйк закрыл голову руками и зажмурился, с ужасом ожидая, что вот-вот острые клыки вонзятся ему в горло…

Но, судя по отсутствию боли, а также по звукам, звери рвали не горло, а рюкзак. Толпились, поскуливали и повизгивали, и вновь говорили «ыыррхх», поливая Дасаля слюной. Он открыл глаза, не веря, что до сих пор не растерзан. И, скосив их, обнаружил, что звери работают не бессистемно, а сосредоточились на одном месте рюкзака. На кармане, который они, отталкивая головами друг друга, безуспешно пытаются открыть. Еще не веря в вершащееся чудо, Умелец кое-как выбрался из-под жестких лап, встал на колени и упер руки в бока. Звери его игнорировали, продолжая трудиться над карманом.

— А ну, в сторонку! — скомандовал Дасаль дрожащим голосом и потянулся к рюкзаку.

Он оттолкнул локтем шерстистую вытянутую морду, заблокировал спиной другую и извлек из обслюнявленного, но не поддавшегося зубам хищников кармана завернутые в бумажные салфетки бутерброды с нарезанной тонкими полосками тютюлькой. Тютюльки он набрал с собой много не потому, что ему уж очень нравилась эта еда, а потому, что она практически не портилась в любых условиях, и ее было полно в питейных заведениях лайнера. Она хорошо шла под пиво.

Сверток тут же выбили у него из рук, Дасаля вновь повалили и пробежались по нему. Приподнявшись, Умелец некоторое время созерцал следующую сцену. Бутерброды были растерзаны зверями, и каждому хищнику досталась своя часть тютюльки. Хлеб они оставили без внимания. Но и тютюльку хвостатые не спешили пожирать. Растащили в стороны, и каждый зверь катался по траве возле доставшегося ему кусочка. Трогал лапой, облизывал, обнюхивал и вновь принимался ерзать, самозабвенно суча когтистыми лапами и повизгивая.

Похоже, тютюлька для них оказалась гораздо привлекательней плоти груйка. И это не могло не радовать Дасаля. В порыве чувств он вскочил на ноги и схватил рюкзак. Звери продолжали наслаждаться играми с тютюлькой. Мысленно пожелав им оставаться в превосходном настроении, Умелец подобрал из травы нож и зажигалку, вскинул рюкзак на плечи и, не сводя глаз с пребывающей в экстазе стаи, попятился туда, куда до этого шел. И только миновав деревья, перешел на обычную ходьбу. А вслед ему все неслось повизгивание, перемежаемое упоенным «ыыррххх»…

Эта столь счастливо закончившаяся для него история заставила груйка обзавестись подобием дубинки. Он изготовил ее с помощью ножа, срезав толстую ветку в ближайшей рощице. Тютюльки в его запасах больше не было, и приходилось надеяться на то, что хищники не шастают здесь косяками. Было у него и опасение, что оставшаяся позади стая захочет добавки, а потому Дасаль перешел на бег. Не слишком удобно бегать с грузом на спине, но об удобстве Станис не думал. Ему очень хотелось оставаться живым как можно дольше. Желательно — всегда.

Но вскоре такая перспектива, похоже, исчезла. Из-за спины у него бесшумно выскользнули все те же звери, развернулись и преградили ему дорогу. Дасаль остановился, сжал палку покрепче и решил без боя не сдаваться. А может, этих тварей заинтересуют и другие продукты из рюкзака? Не успел груйк додумать эту мысль до конца, как один из хищников, поглядывая на дубинку, потрусил к нему. Негромко сказал, даже, скорее, проворковал свое «ыыррхх» и улегся на брюхо в двух шагах от Дасаля, хвостом к нему. Повернул голову, взглянул желтыми глазами, добродушными, как у сытой собаки, и тихо взвизгнул. И пополз задом наперед прямо под ноги не столько испуганному, сколько озадаченному Станису. Добравшись до груйка, зверь привстал, вновь лег, поскреб когтями землю и еще раз обернулся. Опять приподнялся, нетерпеливо и требовательно сказал «ырх», уже коротко, и задом ткнулся в голени Дасалю. Остальные звери стояли поодаль и наблюдали за этим спектаклем.

— Чего ты хочешь, зверюга? — недоверчиво пробормотал груйк. — Неужели прокатить меня решил в благодарность за угощение?

Хищник в третий раз повернул голову и оскалился — похоже, это была улыбка. И тихонько «ырхнул». Проверяя свою догадку, Дасаль расставил ноги, и зверь тут же отполз туда и привстал, так что груйк невольно оказался почти в роли всадника.

— И ты думаешь, я удержусь на тебе, бурый? — усомнился Умелец.

Зверь хватанул передней лапой по траве и медленно встал во весь рост. А роста этого в холке было сантиметров семьдесят, если не больше. Станис, поколебавшись, отбросил палку и обеими руками вцепился в жесткие длинные пряди за ушами «скакуна».

— Ну, давай, попробуем, бурый… Если сможешь такую тяжесть таскать…

Бурый смог. И главным для Дасаля теперь было сохранять равновесие, чтобы удержаться на спине у хищника, превратившегося в ездовое животное. Впрочем, эти звери пока никак не показывали, что относятся именно к хищникам. Разве что зубы… Бурый плавно несся по траве, словно не было на нем седока с рюкзаком, и такой способ передвижения был гораздо быстрее бега Дасаля. Через какое-то время Бурого сменил другой зверь из следовавшей по пятам стаи. Станис понемногу приноровился и уже не раскачивался вправо и влево, только заныли ноги, которыми он крепко сжимал бока очередного «скакуна». И очень жалел сейчас груйк, что никто не может заснять на видео эту невероятную скачку…

Дасаль не смог бы сказать, какое расстояние преодолел столь необычным способом, но наконец местность пошла в гору, и Бурый, до которого вновь дошла очередь, замедлил бег. А потом и вовсе остановился, а вместе с ним остановилась и вся стая. Тяжело дыша, «скакун» обернулся к Дасалю, и тот понял, что поездке конец. Он слез со спины зверя и потрепал его по гладкой теплой шерсти.

— Спасибо, Бурый. Если удастся, добуду вам еще тютюльки.

Тот как будто понял его. Тихо сказал свое «ырх» и присоединился к стае, разлегшейся на земле. Станис посмотрел на довольно крутой склон, поросший травой и деревьями, повернулся к зверям и поднял руку.

— До встречи, ребята! Я так понимаю, вы доставили меня туда, куда надо.