Собственные потери в личном составе в ходе операции штаб группы армий «Север» оценивал как тяжелые. С 28 августа по 30 сентября 1942 г. они составили: 671 офицер и 25 265 унтер-офицеров и рядовых. Из этого числа 172 офицера и 4721 солдат были убиты. Наиболее значительный урон понесли штурмовые подразделения пехоты и инженерно-саперные части. Вместе с тем, как отмечает Манштейн, «была израсходована значительная часть боеприпасов, предназначавшихся для наступления на Ленинград. Поэтому о скором проведении наступления не могло быть и речи»[253]. Кроме того, действия советских войск нарушили планы немецкого и финского командований по проведению совместной операции с целью перерезать Кировскую железную дорогу. Она намечалась после овладения немецкими войсками Ленинградом и высвобождения и перегруппировки ряда соединений в Карелию. Как отмечал немецкий генерал В. Эрфурт, в годы войны глава германской военной миссии при финской ставке, «дивизии 11-й немецкой армии, которые немецкое командование перебрасывало из Крыма для участия в наступлении южнее Ленинграда, пришлось бросить на оборону угрожающего участка фронта юго-восточнее Шлиссельбурга. Поэтому совместное наступление на Мурманскую железную дорогу было перенесено на более позднее время, т. е. на зиму 1942–1943 годов»[254].

С другой стороны, по данным штаба Волховского фронта, безвозвратные потери его войск составили 40 085, а санитарные потери – 73 589 красноармейцев и командиров, всего – 113 674 человека. И это без учета весьма чувствительного урона, понесенного Ленинградским фронтом в ходе форсирования Невы и захвата плацдармов в районе Дубровки и Анненского.

Удивляет другое – последовательность боевых действий в этой операции один к одному напоминает только что катастрофически завершившуюся для Волховского фронта Любанскую операцию, несколько уступая последней лишь по масштабам и протяженности. Как и там, успешное вклинение на узком участке в оборону противника, неудачная попытка развить успех, и, как ответная мера – нанесение врагом удара по сходящимся направлениям под основания вклинения, окружение и последующий разгром ударной группировки фронта. Очевидно, что никаких уроков и выводов из предыдущего поражения сделано не было.

В то время когда под Ленинградом группировки Ленинградского и Волховского фронтов предпринимали очередную попытку деблокировать город, зимой 1942 г. войска Северо-Западного фронта осуществили первую в Великой Отечественной войне наступательную операцию на окружение противника и блокировали в районе Демянска основные силы 16-й немецкой армии. Демянский котел – такое наименование получила окруженная группировка врага по названию районного центра Новгородской области – представлял собой полосу, вытянутую с запада на восток на 80 км. Немецкое командование считало эту территорию удобным плацдармом для нового наступления на Москву. Гитлер отдал приказ удерживать его любой ценой, назвав его «пистолетом, направленным в сердце России». Борьба приняла здесь затяжной, напряженный характер. Вплоть до марта 1943 г. войска фронта вели почти непрерывные бои с целью ликвидировать демянский плацдарм противника, но успеха не имели. Почему же, в отличие от немецких войск, которые в том же 1942 г. успешно завершили разгром окруженных советских группировок, в частности, 2-й ударной и части сил 33-й армий, командование Красной Армии не смогло добиться аналогичного результата?

Как известно, в начале января 1942 г. Ставка Верховного Главнокомандования, переоценив результаты успешного контрнаступления под Москвой, Тихвином и Ростовом, приняла решение начать общее наступление Красной Армии на всех стратегических направлениях советско-германского фронта, от Ленинграда до Крыма. При этом на северо-западном направлении планировалось нанести удар войсками Ленинградского, Волховского и правого крыла Северо-Западного фронтов с тем, чтобы разгромить основные силы немецкой группы армий «Север» и снять блокаду Ленинграда. Одновременно Северо-Западный фронт должен был наступать на старорусском и торопецком направлениях с задачей нанести поражение противнику в районе озер Селигер и Волго, обойти его ржевско-вяземскую группировку с запада, отрезать ей пути отхода и во взаимодействии с войсками Калининского фронта уничтожить ее.

Для решения задач, поставленных Ставкой, командующий войсками фронта генерал-лейтенант П.А. Курочкин создавал две ударные группировки. На правом крыле он сосредоточивал 11-ю армию в составе пяти стрелковых дивизий, десяти лыжных и трех танковых батальонов. Армия должна была нанести удар в направлении Старая Русса, Сольцы, Дно и совместно с войсками левого крыла Волховского фронта разгромить новгородскую группировку противника. Войска левого крыла фронта в составе 3-й и 4-й ударных армий получили задачу нанести удар из района Осташкова в общем направлении на Торопец, Рудня. Действующая в центре оперативного построения фронта 34-я армия имела задачу не только обеспечить фланги двух ударных группировок, но и выйти на рубеж р. Порусья и во взаимодействии с 1-й и 4-й партизанскими бригадами завершить окружение и уничтожение противника в районе Демянска и овладеть Холмом. Решение армией одновременно двух задач при действиях в очень широкой полосе приводило к распылению ее сил, не позволяло достичь превосходства над противником ни на одном из направлений и лишало ее возможности нарастить усилия в случае успеха на каком-либо из них.

Но не только 34-й армии, но и всему Северо-Западному фронту явно недоставало сил, чтобы одновременно решать несколько разнообразных по своему характеру задач. К началу января 1942 г. фронт действовал в полосе шириной 250 км. В его состав входили 18 стрелковых дивизий, 10 стрелковых бригад, 22 лыжных батальона, 6 отдельных танковых батальонов, 171 тыс. человек, 172 танка, 2037 орудий и минометов. Обеспеченность войск артиллерией и минометами не превышала 65 % штатной численности. Особенно большим был некомплект противотанковых орудий и орудий крупных калибров. Авиация фронта насчитывала лишь 69 исправных самолетов[255].

Войскам фронта предстояло наступать в исключительно тяжелых условиях лесисто-болотистой местности, холодной и снежной зимой. Вот что говорил об этом в своих воспоминаниях П.А. Курочкин: «Тот, кто бывал в тех местах, знает эти бескрайние, величественные леса, бесконечные топи и болота, огромные озера, деревни, разбросанные и затерянные в дремучих чащах. Очень мало дорог и вообще направлений, пригодных для действия больших масс войск. Фронт снабжался по Ленинградскому шоссе и единственной железнодорожной магистрали Ярославль – Рыбинск – Бологое, на которой сидели еще и Калининский фронт, и войска левого крыла Волховского фронта. Перегруженная сверх всяких норм, эта дорога подвергалась систематическим ударам вражеской авиации и часто выходила из строя. Остальные дороги, ведущие к войскам, – грунтовые. Распутица при оттепели делала их непроходимыми.